"Марк Твен. Старые времена на Миссисипи" - читать интересную книгу автора

верой, которая могла бы сдвинуть горы, если бы знать, как это делается. Что
мне было до того, что он грязен и оборван, что от него несло джином? Какое
мне дело, что речь его безграмотна, обороты нелепы, а ругань до того
неизобретательна, что не уснащала рассказа, а портила его. Он был человек
обиженный, человек, повидавший горя, - и этого мне было достаточно. Когда он
рассказывал свою жалобную повесть, слезы его капали на фонарь, который он
держал на коленях, и я тоже плакал от сочувствия. Он говорил, что он сын
английского дворянина, не то графа, не то олдермена, - точно он не помнил,
но предполагал, что родитель его был и тем и другим; этот отец-дворянин
обожал его, зато мать ненавидела с колыбели; вот почему, когда он был еще
совсем маленьким, его послали в один из "этих самых старых, самых старинных
колледжев", - он точно не помнил, в какой именно; я вот, когда отец умер,
мать захватила все имущество и, как он выразился, "вытряхнула" его. После
того как это случилось, его знакомые дворяне употребили все свое влияние,
чтобы устроить его судовым фельдшером; и вот тут-то мой вахтенный, не
считаясь с такими пустяками, как место и время, пустился в рассказ,
изобиловавший самыми невероятными приключениями. В этом повествовании было
столько кровавых дел, столько спасений от неминуемой гибели и столько
увлекательных, но часто нечаянных подлостей, что я сидел онемевший, дрожа,
изумляясь и преклоняясь.
Тяжело и больно было обнаружить потом, что это был низкопробный,
грубый, невежественный, слезливый и глупый враль, уроженец иллинойсской
глуши, никогда и нигде не бывавший, лишь начитавшийся бульварных романов; он
приписывал себе разные приключения и впоследствии из всей этой чуши сплел
свою историю и так часто рассказывал ее всяким юнцам вроде меня, что сам в
нее поверил.


ГЛАВА II
ПЕРЕЖИВАНИЯ ЛОЦМАНСКОГО "ЩЕНКА",
ИЛИ Я ИЗУЧАЮ РЕКУ

Из-за сидения на мели в течение четырех дней у Луисвилла и всяких
других задержек бедный старый "Поль Джонс" потратил около двух недель на
путь от Цинциннати до Нового Орлеана. Это дало мне возможность познакомиться
с одним из лоцманов. Он показал мне, как управлять судном, и обаяние жизни
на реке стало еще сильнее.
Мне довелось также познакомиться с одним юнцом, который ехал палубным
пассажиром, - могу сказать: познакомиться к великому сожалению, - потому что
он весьма непринужденно занял у меня шесть долларов, обещав вернуться на
пароход и отдать долг через день после приезда. Но он, вероятно, умер или
забыл о своем обещании, потому что не пришел совсем. Вернее все-таки, что
умер, ибо он рассказывал, какие у него богатые родители, а на палубе он едет
только потому, что там прохладнее.
Вскоре я обнаружил следующее: во-первых, что ни одно судно не
собиралось идти к устью Амазонки раньше чем через десять - двенадцать лет;
во-вторых, что девяти или десяти долларов, оставшихся у меня в кармане, не
хватит на такую серьезную экспедицию, даже если мне удастся дождаться
парохода. Отсюда следовало, что мне надо начинать новую карьеру. "Поль
Джонс" отправлялся в Сент-Луис. Я тщательно обдумал план осады моего