"Марк Твен. Приложения к книге "Пешком по Европе"" - читать интересную книгу автора

мало - восемь тысяч золотых! Это известие пришибло старика В его доме
воцарилась скорбь.
- Что ж, продадим библиотеку, - молвил старый ученый - Ничего другого у
меня нет. Одну ниточку придется перерезать
- А что это тебе даст, отец? - спросила дочь.
- Сущий пустяк! Мои книги стоят в лучшем случае семьсот золотых, А на
аукционе они войдут я вовсе за гроши
- Значит, ты напрасно отдашь половину своего сердца, радость своей
жизни, а долг почти не убавится?
- Ничего не поделаешь, дитя мое Наше сокровище прядется пустить с
молотка Мы обязаны уплатить сколько можем.
- Отец, я чувствую, святая Дева не оставит нас в беде Не будем терять
надежду.
- Ей не совершить такого чуда, не сотворить восемь тысяч золотых на
пустом месте, а нам ничто другое не поможет.
- Она может свершить и более великое, отец. Увидишь, она спасет нас.
К утру усталый старик задремал в своем кресле всю ночь он глаз не
сводил с любимых книг, - так осиротевший смотрит на дорогие черты покойника,
стараясь закрепить их в своей памяти, чтоб было чем потом наполнить
бездонную пустоту. Но тут к нему вбежала дочь и, осторожно разбудив его,
сказала:
- Предчувствие не обмануло меня, святая Дева спасет нас. Этой ночью она
трижды явилась мне во сне, говоря: "Ступай к господам Недам и Непроси и
умоли их прийти на торги". Разве не говорила я, что добрая Дева спасет нас,
да будет ее имя трижды благословенно!
Старик, как ни горько было у него на душе, расхохотался.
- Уж лучше воззвать к камням, на которых воздвигнуты замки этих
рыцарей, чем к тем, что заключены в их сердце, дитя мое! Зачем им книги на
ученых языках? Они и на своем читать не горазды.
Но ничто не могло поколебать веру Хильдегард. Рано утром, веселая, как
птичка, она отправилась в путь вверх по Неккару.
Между тем господа Недам и Непроси сидели в Недамовом замке "Ласточкино
гнездо" за первым завтраком, сдабривая еду перебранкой. Надо сказать,
близнецы души друг в друге не чаяли, но был один вопрос, о котором они не
могли говорить спокойно, а не говорить о нем тоже не могли.
- Предсказываю тебе, - кричал Недам, - ты еще по миру пойдешь со своей
несчастной страстью помогать тем, кто будто бы беден и благороден. Все эти
годы я заклинал тебя бросить эту блажь и поберечь свои деньги, но на тебя
ничто не действует. Вечно ты прячешь от меня свои тайные благодеяния, хотя
не было случая, чтобы я не вывел тебя на чистую воду. Каждый раз как
какой-нибудь бедняк вдруг с чьей-то помощью становится на ноги, я уже знаю,
что тут без тебя не обошлось. Осел ты неисправимый!
- Кроме, конечно, тех случаев, когда помогаешь ты. Ведь что я делаю для
одного бедняка, ты делаешь для десяти. И ты еще растрезвонил на всю округу
свое прозвище "Недам", лицемер несчастный! Да я бы скорее дал себя повесить,
чем стал так морочить людей. Твоя жизнь - сплошной обман. Но поступай как
знаешь, моя совесть чиста! Чего только я не делал, чтобы спасти тебя от
разорения, - ведь к этому ведет твоя шалая благотворительность! Но теперь я
в сотый раз умываю руки. Блаженный простофиля, вот ты кто!
- А ты блаженный старый олух! - взвился Недам.