"Марк Твен. Школьная горка (Пер. Л.Биндеман) [F]" - читать интересную книгу автора

неизбежно. Все признаки были налицо. Он уже не раз бывал пресвитерианцем,
периодически бывал пресвитерианцем, и она научилась с радостью отмечать,
что этот период наступает с почти астрономической точностью. Она могла
взять календарь и вычислить его возвращение в лоно пресвитерианства почти
с такой же уверенностью, с какой астроном вычисляет затмение. Период
мусульманства, методистский период, буддизм, баптизм, парсизм,
католический период, атеизм - все они регулярно сменяли друг друга, но это
верную супругу не беспокоило. Она знала, что существует Провидение,
терпеливое и милостивое, которое наблюдает за ним и позаботится, чтобы он
скончался в свой пресвитерианский период. Последней религиозной модой были
Фокс-Рочестеровские выстукивания (8), и потому Хотчкис был сейчас спиритом.
Чудеса, о которых рассказывали гости, приводили в восторг Ханну Хотчкис,
и чем больше они говорили, тем больше она ликовала, что мальчик - ее
собственность; но человеческая природа была в ней очень сильна, и потому
она испытывала легкую досаду, что новости должны поступать к ней извне,
что эти люди узнали про деяния ее постояльца до того, как она сама про них
узнала, и теперь ей приходится лишь удивляться да ахать, а ведь по
справедливости ей следовало бы рассказывать, а гостям - аплодировать, но
они преподносят все новые чудеса, а ей и сказать нечего. Наконец вдова
Доусон заметила, что все сведения поставляет одна сторона, и спросила:
- Неужели он не совершил ничего необычайного здесь, сестра (*) Хотчкис,
ни вчера вечером, ни сегодня?
Ханна устыдилась своей неосведомленности: то единственное, что она могла
им предложить, было бесцветно по сравнению с тем, что ей довелось услышать.
- Пожалуй, нет, если не считать того, что мы не понимали его языка, но
легко поняли все знаки, жесты, будто это были слова. Мы сами удивлялись,
когда обсуждали это происшествие.
Тут в разговор вступила молоденькая племянница Ханны Анни Флеминг:
- Но, тетушка, это не все. Собака не даст чужому и к двери подойти ночью,
а на этого мальчика она даже не залаяла и ластилась к нему, будто
обрадовалась его приходу. Вы же сами говорили, что такого раньше с чужими
не случалось.
- Ей-богу, правда. У меня это как-то выскочило из головы, девочка.
Ханна повеселела. А потом и супруг внес свою лепту:
- А я кое-что еще вспомнил. Вхожу я с ним в комнату - показать, как
расположиться, да ненароком стукнулся локтем о шкаф, свеча выпала у меня
из рук и погасла, и тогда...
- Ну конечно, - подхватила Ханна, - тогда он чиркнул спичкой и зажег...
- Не тот огарок, что я уронил, - радостно выкрикнул Хотчкис, - а целую
свечу. А то-то и дивно, что в комнате была всего одна целая свеча...
- И она лежала в противоположном углу комнаты, - прервала его Ханна, -
скажу больше - лежала она на самой верхушке книжного шкафа, и виднелся
лишь самый кончик ее, а он тут же свечу заприметил, глаз у него, как у
сокола, зоркий.
- Еще бы, еще бы! - в восторге закричала вся компания.
- Он подошел к шкафу в темноте и даже не задел стула. Подумайте, сестра
Доусон, даже кошка не проделала бы это быстрее да сноровистей! Ну, что вы
скажете?
В награду хор разразился изумленными ахами и охами, и все существо Ханны
затрепетало от удовольствия; а когда сестра Доусон многозначительно