"Марк Твен. Школьная горка (Пер. Л.Биндеман) [F]" - читать интересную книгу автора

которому собирался мстить, но не настиг его: новенький сбил Генри с ног
оглушительной пощечиной, и он лежал без движения.
- Я все видел! Я все видел! - Это кричал отец Генри, работорговец; его не
любили, но боялись из-за кулаков и крутого нрава. Он выскочил из саней и
бежал, держа кнут наготове. Мальчишки бросились врассыпную, а
работорговец, поравнявшись с Сорок четвертым, взмахнул кнутом и злобно
выкрикнул:
- Я тебя проучу!
Сорок четвертый ловко увернулся от удара и стиснул правой рукой запястье
торговца. Послышался хруст костей, стон, торговец зашатался и попятился,
крича:
- Господи, он раздробил мне руку!
Мать Генри вылезла из саней и разразилась неистовыми воплями над
поверженным сыном и изувеченным мужем, а потрясенные мальчишки не могли
оторвать глаз от эффектного зрелища: красочной скорби женщины; они были
немножко испуганы, но рады, что оказались очевидцами этого захватывающего
спектакля. Их внимание было настолько поглощено увиденным, что, когда
наконец миссис Баском обратилась к ним и потребовала выдачи Сорок
четвертого для сведения счетов, они обнаружили, что он незаметно исчез.


Глава III


Час спустя люди начали заглядывать в дом Хотчкисов, будто бы проведать их
по старой дружбе, на самом же деле - взглянуть на диковинного мальчишку.
Новости, которые они приносили, наполняли Хотчкисов гордостью за свою
фортуну и радостью за то, что они поймали ее за хвост. Сам Хотчкис
гордился и радовался искренне и простодушно; каждый новый рассказ,
удлинявший список чудес его постояльца, наполнял его еще большей гордостью
и счастьем, потому что он был человеком, полностью лишенным зависти и
восторженным от природы. Он отличался широкой натурой во многом: с
готовностью принимал на веру новые факты и всегда искал их, новые идеи и
всегда изучал их, новые взгляды и всегда перенимал их; он был всегда рад
приветствовать любое новшество и опробовать его лично. Он менял свои
принципы с луной, политические взгляды - с погодой, религию - с рубашкой.
В деревне считали, что он безгранично добрый человек, значительно
превосходит обычного деревенского жителя по уму, терпеливый и ревностный
правдоискатель, искренне исповедующий свою новейшую религию; но все же
надо сказать, он не нашел своего призвания - ему следовало быть флюгером.
Хотчкис был высок, красив и обходителен, имел располагающие манеры,
выразительные глаза и совершенно седую голову, отчего казался лет на
двадцать старше.
Его добрая пресвитерианская жена была тверда, как наковальня. Суждения ее
не менялись, как заезжие гости, а определялись раз и навсегда. Она любила
своего мужа, гордилась им и верила, что он мог бы стать великим человеком,
если бы представился удобный случай: живи он в столице, он открыл бы миру
свой талант, а не держал бы его под спудом. Она терпимо относилась и к его
правдоискательству. Полагала, что он попадет в рай, была убеждена, что так
и будет. Когда он станет пресвитерианцем, конечно, но это грядет, это