"Иван Трифонович Твардовский. Родина и чужбина " - читать интересную книгу автора

"Всенощной" - вечерней церковной службе в канун дней Пасхи. Любил он
понаблюдать за исполнением самого ритуала, обрядового порядка. Правда,
праздники религиозного календаря у нас справлялись, как у всех в те годы:
Пасха, Рождество Христово, Троица, Успенье. Пасхальные дни, например,
совпадавшие с весенним потеплением, с оживлением природы, были как бы кстати
и отмечались торжественно. Мы, дети, ждали и подсчитывали дни, сколько до
того желанного момента, когда стол будет накрыт по-праздничному, все будут
отдыхать, каждому мать даст несколько крашеных яичек и можно будет
встретиться с соседскими ребятишками, обменяться подарками, поиграть в
битки... Все это было заманчиво и интересно, так как иных развлечений в
деревне не было. Вот и собирались малые ребятишки, подростки, юноши и
девушки загорьевских хуторов на обширную усадьбу братьев Ивановых - Кузьмы,
Алексея и Семена Ивановичей. Они доводились родными столповскому Лазарю
Ивановичу, так что тоже в известной мере умели вести себя как-то разудало.
Хотя все они жили небогато, избы их были просторные и сравнительно
добротные. Разновозрастной молодежи, от дошкольников до женихов, стекалось
туда больше чем достаточно. Начинались игры: в лапту, в чехарду, кегли.
Бывали там и наши старшие - Константин и Александр, больше когда играли в
лапту. Игра эта была очень модной в Загорье, и нередко принимали в ней
участие уже совсем немолодые люди.
В зимнее время, по воскресным дням и праздникам у Ивановых, чаще у
Кузьмы Ивановича, проводились вечеринки с танцами и плясками под гармошку.
Приглашались туда парни и девушки не только из загорьевских хуторов, но
также из Сельца, Селибы, Ковалева, Столпова. Конечно, особых удобств там не
могло быть - добрая половина из собиравшихся должна была толпиться у порога
и в сенях, но танцорам и плясунам обеспечивалась возможность присесть на
пристенных скамьях. Наши ребята, Константин и Александр, ни танцевать, ни
тем более плясать даже не пытались - не умели и не стремились уметь.
Александр на таких вечерах почти никогда не появлялся, видимо, еще и потому,
что в те годы, в середине двадцатых, в воскресные дни он уходил на
комсомольские собрания, что считал более важным. Вообще, к слову сказать, в
нашей семье танцоров и плясунов не было, за исключением брата Павла, который
за эту свою способность был поощряем отцом с самого детства.
Соседи Ивановы жили совсем рядом с нами. На три двора у них был один
колодец, одно гумно, общее пастбище, и хозяйство свое они вели как бы
сообща. Доставшийся им по наследству от отца участок земли был поделен
полосами, но севооборот вели согласованный: поле озимых, поле яровых, пар в
определенных местах для всех. Трудоемкие работы тоже выполняли сообща:
покос, молотьба, вывозка навоза на поля производились совместно. Это были
наиболее маломощные хозяйства из всех загорьевских, а всего в Загорье было
девять дворов. Самые богатые в Загорье были Яков Гриневич и Иван
Березовский, имевшие десятин по шестьдесят земли, много скота, постоянно
державшие наемных пастухов и батраков. Остальные - Савченковы, Животковы,
Худолеевы и мы, Твардовские, - считались середняками.
В 1925 году родился седьмой, и последний, ребенок у наших родителей,
братик Вася. До него было нас шестеро. Мать уже тогда бывала очень
озабоченной, а нам и невдомек, что она ожидает седьмого. И что ж такого?
Ведь было ей в ту пору только тридцать семь лет. Но сама она, помнится,
как-то сидя за шитьем, называла бедой, что нас так много.
- Ведь вот у людей - один-два, ну - три, ну - четыре! А тут - шестеро!