"Гарри Тертлдав. Похищенный трон" - читать интересную книгу автора

сам понимаешь, совсем немного.
- Воистину так, - сказал Годарс, - воистину так. - Он повернулся к одному
из поваров, стоявшему во дворе среди толпы: - Возвращайся на кухню, Саккиз.
Принеси лепешку, только заверни в нее копченой баранины и лука, да, и не забудь
мех с добрым вином. Пусть никто не посмеет сказать, что уста Царя Царей
покинули дом наш голодными.
- Дихган очень любезен, - повторил гонец, на сей раз искренне, а не ради
соблюдения этикета. Он не кривил душой, говоря, что очень спешит: как только
Саккиз вынес ему еду и вино, он тут же отправился в путь, сразу пустив коня
резвой рысью. Знамя он держал высоко, и оно развевалось от быстрой скачки.
Абивард не сводил глаз с алого знамени, пока оно не скрылось за поворотом
дороги. Потом, словно пробудившись ото сна, он глянул на отца.
Годарс тоже смотрел на него с непонятным Абиварду выражением. Дихган
жестом подозвал сына:
- Отойдем немного. Нам с тобой есть о чем поговорить.
Абивард отошел с отцом в сторонку. Обитатели крепости расступились,
предоставив им место для приватной беседы. Макуранцы были народом вежливым.
Если бы на их месте оказались видессийцы, они, скорее всего, сгрудились бы
поближе, чтобы лучше слышать. Во всяком случае, так гласили рассказы,
принесенные с востока. Абивард в жизни не видел ни одного видессийца.
- Я полагаю, ты рассчитываешь отправиться в поход вместе со мной, - сказал
Годарс. - Я так полагаю.
- Да, отец. Ты же обещал. - Абивард с ужасом посмотрел на Годарса. Неужели
отец вознамерился оставить его здесь? Как он сможет смотреть людям в глаза
здесь, в крепости, да и в деревне, если отец решит, что ему недостает мужества
достойно защищать свою землю?
- Ты нужен мне здесь, сын мой, - мрачно произнес Годарс. - Один Господь
ведает, что случится с нашим домом, если хоть кто-то из нас не приглядит за
ним.
Услышав это, Абивард почувствовал, что сердце у него опустилось к самым
ногам. Если отец не разрешит ему ехать, то он... Он не знал, что сделает в
таком случае. Нужно было как-то выразить величайшее отчаяние, но Абивард не мог
придумать подходящего жеста. Больше всего ему хотелось разрыдаться, но он знал,
что это еще больше унизит его.
Глядя на сына, Годарс усмехнулся:
- Ну-ну, не кручинься. Не бойся, я беру тебя с собой - раз обещал, значит,
так тому и быть. Ты должен вкусить войны, пока еще молод.
- Благодарю тебя, отец! - Теперь Абивард готов был скакать, как жеребенок.
Сердце вернулось на место и громко забилось в груди, напоминая о себе. Рука
Абигарда невольно рассекла воздух, будто разрубая надвое конного степняка.
- Дай-то Бог, чтобы ты поблагодарил меня, когда мы вернемся домой, -
сказал Годарс. - Воистину, дай-то Бог. Помимо прочего, я хочу, чтобы ты,
мальчик, отправился на войну и увидел, что не все там величие, блеск и
доблесть, как о том поют пандуристы. Иногда это нужное дело, согласен, нужное,
но нельзя с легким сердцем взирать на смерть и увечья, какой бы они ни были
вызваны необходимостью. Я хочу, чтобы ты понял: нет ничего величественного в
том, что человек лежит с вывалившимися кишками и пытается перерезать себе
глотку, больше не желая жить из-за непереносимой боли.
Этот образ был настолько ярок, что Абивард на миг призадумался. Он знал,
что в бою можно погибнуть. Но, думая об этом, он представлял себе стрелу в