"В.Тюрин. Два долгих летних дня, или неотпразднованные именины " - читать интересную книгу автора

носит его портрет в перстне, вешает другой - над изголовьем. И наконец,
император объявляет, что начинает новую войну - с Данией, чтобы отвоевать
Шлезвиг, ранее принадлежавший герцогству Голштейн. После странного окончания
войны с Пруссией государство вовлекается российским императором (или принцем
Голштейнским? - вопрошает все та же публика) в нелепую войну с Данией.
В Петербурге неспокойно. Русский современник оценивает июнь 1762 года как
время "шаткое и самое критическое".
В Петербурге не просто неспокойно, в Петербурге - заговор. К июню 1762
года он созрел окончательно. И возглавляет его женщина, которую Петр III не
терпит и всерьез не принимает, - его жена Екатерина Алексеевна.
Именно Екатерина оказалась тем центром, в котором соединились разнородные
потоки оппозиции Петру III - и как личности и как воплощению (неважно,
реальному или воображаемому) самодержавия деспотического.
Петр капризничал и кривлялся у гроба Елизаветы; Екатерина "в глубоком
трауре приходила к гробу своей нареченной тетки и, став на колени, долго и
глубоко молилась". Петр потешался над духовенством и выказывал презрение к
православию, оставаясь в душе лютеранином. Екатерина была предупредительна с
иереями и подчеркивала свою приверженность православию. Петр третировал
гвардию, грозил распределить ее по армейским полкам. Екатерина, став
любовницей Григория Орлова, завоевывала популярность гвардейцев; Петр, очертя
голову, кидался в союз с Фридрихом II, готовился к бессмысленной войне с
Данией. Екатерина подчеркивала приверженность австрийскому дому и не одобряла
датский поход. Петр к месту и не к месту обращался к памяти деда, главным
образом - памяти деда-самодержца. Екатерина показывала, что ей по душе
просвещенное правление, что ей знакомы идеи Монтескье, Вольтера, она
цитировала и Тацита.
Екатериной движет честолюбие, о котором мало кто догадывается, и страх за
свое будущее.
Силы и личности заговора были разнородны. Орловы и близкие к ним вовлекли
в него гвардейских офицеров, а те - часть солдат. Восторженная поклонница
Просвещения, юная княгиня Екатерина Дашкова вела доверительные разговоры в
петербургских салонах в пользу Екатерины. К заговору примкнули сановники из
числа наследников тех, кто пытался обуздать самодержавие еще в 1730 году.
Первое место среди них занимал Никита Иванович Панин, ранее посланник в
Копенгагене и Стокгольме, а ныне - воспитатель наследника Павла Петровича.
Панин был убежденным сторонником шведской системы, ограничивающей власть
монарха, и надеялся, что Екатерина - регентша при малолетнем императоре после
устранения Петра III - последует его советам. Граф Кирилла Григорьевич
Разумовский, полковник Измайловского полка, малороссийский гетман,
сочувствовал заговору,
Екатерина проявляла блестящие дипломатические способности. Она не
разрушала иллюзий Панина и полунамеками обнадеживала Орловых, что возможен ее
брак с Григорием, она не сводила Орловых с Разумовским, она предоставляла
свободу рук Дашковой, не посвящая ее в свои связи.
Тревожен и страшен был петербургский июнь 1762 года.
После окончательного решения о походе в Данию гвардия открыто ропщет.
Очевидец сообщает, что "безрассудство, упрямство и бестолковое поведение
императора сделали его....настолько ненавистным, что в Петербурге, не
остерегаясь более, все открыто уже высказывали свое недовольство".
12 июня.. после трехдневных празднеств в честь мира с Пруссией, император