"Юрий Тупицын. Тайна инженера Грейвса (Авт.сб. "Инопланетянин")" - читать интересную книгу автора

дорогой гроссмейстер. Тех языков, на которых ученые всего мира независимо
от их национальности и специализации беседуют с компьютерами. Понимаете?
- Понимаю, - несколько суховато ответил Серлин (он не любил, когда над
ним смеялись). - Но какое отношение к шахматам имеет этот ваш фортран?
- Самое прямое, - с удовольствием и оттенком таинственности сообщил
Шербье. - Вместе с одним одаренным ученым, богатым человеком и, мягко
говоря, большим оригиналом, я переводил содержание некоторых формальных
операций с фортрана на язык шахматных задач. Получались какие-то идиотские
композиции! Три, а то и четыре короля на нормальной шахматной доске,
представляете?
Серлина так поразили слова Марселя, что он сначала спросил, а потом уже
подумал:
- Этот оригинал-ученый - Вильям Грейвс?
Шербье широко открыл свои маленькие глазки:
- Он самый. А вы...
Серлин кивнул:
- Совершенно верно. Я тот самый шахматист, который потом решал эти
идиотские композиции.
Они некоторое время ошарашенно разглядывали друг друга, а потом дружно
расхохотались, заставив обернуться соседей по салону. Первый, случайный
шаг и некоторая взаимная симпатия помогли им стать откровенными до конца.
Выяснилось, что ни тот, ни другой ничего толком не знают о сущности
изысканий Грейвса: один из них имел дело с необычными шахматными
композициями, а другой - с формализованными задачами, действующими лицами
которых являлись не реальные предметы и явления, а совершенно абстрактные
символы. Правда, Шербье знал о делах Грейвса несколько больше: он работал
на него не только в области шахмат, но и по ряду других направлений.
Марсель знал, что главные усилия Вильяма Грейвса сосредоточены в области
каких-то новейших ядерных исследований. Математическая логика, теория игр,
шахматы и атомное ядро! Серлин и Шербье немало толковали об этом, но так и
не пришли к каким-либо определенным выводам. Оба они в свое время
обязались хранить в тайне свое участие в исследованиях Грейвса, об этом им
напомнили, и весьма жестко, еще раз, когда Грейвс вдруг исчез и
сотрудничество с ним прекратилось. Но тайна Грейвса занимала их,
оказывается, гораздо больше, чем это им самим представлялось. Во всяком
случае, они обменялись адресами, телефонами и пообещали информировать друг
друга обо всем, что удастся узнать об этом странном ученом. Как известно,
ум хорошо, а два лучше. Кто знает, может быть, сообща удастся набрести на
что-нибудь любопытное? И если интерес Серлина был совершенно бескорыстным,
то нетрудно было догадаться, что Марсель Шербье не терял надежды получить
и материальные выгоды. Это обстоятельство, мимоходом упомянутое Бенгтом,
Рене постарался крепко запомнить.
Разливая кофе, Шербье продолжал оживленно болтать обо всем и ни о чем и
как-то вдруг, словно между прочим, очень деловито спросил:
- Вы ко мне по делу Грейвса?
- Верно, - не сразу ответил Рене, так был неожидан этот переход, - как
вы догадались?
Марсель сделал неопределенный, довольно изящный жест.
- Мне намекнул гроссмейстер, я не в восторге от его неожиданной
болтливости. Так вот, чтобы зря не тратить времени - я пас. - И, словно