"Вадим Туманов. Все потерять - и вновь начать с мечты " - читать интересную книгу автора

всех частей тела. Бывало, меня били прикладом по голове, иногда так, что
голова, казалось, отлетала в сторону, но зубы в хрящевых окопах стояли
насмерть. Уже не осталось ни волос, ни ума, а зубы - тьфу-тьфу! - до сих пор
целы.
Толе удается убежать, но потом и его ловят. Некоторое время спустя при
очередной попытке бежать его застрелили.
Попытка побега наделала много шуму. В лагере сильно ужесточилась охрана
заключенных. Через две недели я уже в силах передвигаться, и меня возвращают
из Диамида снова на пересылку "три-де-сять". Ивана Фунта и его команды уже
нет, ее препроводили наводить порядок в других лагерях, а здесь хозяйничала
новая комендатура, с такими же повадками, как прежняя. Узнать ее поближе я
не успеваю. Через несколько дней большой группе заключенных, чело-нек
восемьсот, приказывают собираться с вещами.
Во время сборов я знакомлюсь с Колей Федорчуком по кличке Хохол.
Известный вор, он уже побывал на Колыме, каким-то чудом вернулся на материк,
но снова попался и теперь собирался в лагеря "Дальстроя" во второй раз.
Федорчук рассказал историю, которая да-нала представление о том, куда нас
отправляют и что нас ждет. То, что он мне рассказал, знало довольно много
людей, с которыми я встречался в лагерях на Колыме. Это случилось в районе
лагеря Бурхалы Северного управления. Федорчуку оставалось месяца четыре до
освобождения, он работал в дорожном управлении, там бесконвойники пели
ремонт дороги. Однажды зимой, проходя лесом, он услышал стон. В зимние
месяцы для мертвецов не копали могилы: слишком трудно долбить мерзлоту.
Трупы складывали в короба на лыжах, но пять-шесть тел в короб, вывозили за
зону и оставляли в лесу. Час-го в короба бросали и тех, кто еще дышал, но
кому жить явно оставалось несколько часов - диагноз ставил "лепило", как
называли лагерного врача. Иногда тело подтаскивали к коробу, а человек
хрипит: "∙Я еще живой!" А ему в ответ: "Молчи, падла, лепило лучше знает!"
И вот Коля, проходя мимо снежного завала, слышит стон. И видит едва не
мертвеца, но все-таки живого. Человек был почти невесом, и Коле ничего не
стоило взять его на руки и потащить к себе в домик. Там вместе с товарищем
они вернули доходягу с того света. Продукты они добывали обычным в тех краях
способом: выходили на трассу к Бурхалинскому перевалу, по которому
поднимались машины с продовольствием по пути от Магадана до Индигирки.
Поравняется машина с укрытием - Коля или его приятель прыжком окажется на
дороге, зацепится за машину, взберется в кузов и сбросит на дорогу мешок
сечки или сахара - что везут. Скоро машины с продовольствием стал
сопровождать конвой.
"Еще бы сала, мы бы горя не знали!" - вздыхал Коля. Принесенный им из
тайги человек
мало-помалу откормился, вместе с ними стал строгать черенки. Самое
трудное было, говорил Коля, найти ему очки. Он не мог обходиться без них,
сильно страдал, а нужны ему были не какие-нибудь очки, а с разными
диоптриями. На Колыме тогда легче было раздобыть десять паспортов, чем одни
очки.
И вот пришла пора Коле освобождаться и уезжать на материк. "Послушай,
ты же списанный, никому не нужный, никто тебя не ищет. Я найду тебе паспорт,
и езжай со мной или куда хочешь, - говорил Коля спасенному. - Ты же
пропадешь!" Но уговоры не действовали. Расставшись с Колей, человек вернулся
в свой лагерь. И надо же случиться такому: оказалось, в лагерь уже пришли