"Вадим Туманов. Все потерять - и вновь начать с мечты " - читать интересную книгу автора

Расскажу, какой я увидел пересылку "три-десять" на Второй Речке в
начале 1949 года. В зоне было множество бараков. Трудно даже примерно
подсчитать, сколько в них могло находиться людей. Тем более, что долго здесь
не задерживались. Подобная пересыльная зона в Ванино вмещала до 30 тысяч
человек. В "три-десять", я думаю, осужденных содержалось единовременно
меньше, но бараки постоянно были переполнены, по преимуществу -
направляемыми на Колыму. Основали пересылку в 1931 - 32 годах, когда
начиналась отправка осужденных в леса и на шахты "Дальстроя". В мою бытность
на пересылке хозяйничала команда известного в прошлом вора - ссученного
Ивана Фунта и его подручных, помогавших администрации обеспечивать в зоне
порядок, как они его понимали. С новичков снимали сохранившиеся и еще не
потерявшие вид вещи. Команда ссученных контролировала работу лагерной кухни,
передачи, денежные переводы.
Иван Фунт числился комендантом пересылки. Впасть в немилость к нему или
к его подручным было страшнее, чем навлечь на себя гнев лагерного
начальства. У администрации, измывавшейся над заключенными, еще могли быть
какие-то внутренние тормоза. Хотя бы проблески мысли о своей семье, о детях,
о карьере, наконец. Комендант и его команда сомнений не знали. Это была
созданная лучшими умами госбезопасности крепкая рука, наводившая ужас на
заключенных. При этом создавалась иллюзия неосведомленности чекистов о
произволе, чинимом в зонах как бы без их ведома. И даже когда головорезы
устраивали кровавые оргии в присутствии администрации, многие заключенные
продолжали верить, что лагерное начальство хотело, но было бессильно их
остановить. Не знаю, где появились первые зондеркоманды, в фашистской
Германии или сталинском Советском Союзе, но их создание, бесспорно, было
дальновидным и по-своему замечательным изобретением системы перемола
личности.
Фунт был среднего роста, очень крепкий, почти без шеи - бритая голова,
казалось, как чугунный шар циркового артиста, тяжело перекатывается по
плечам. Неподвижными оставались только глаза, пронизывающие человека
насквозь, до дрожи всех внутренностей. На вид ему было 43 - 44 года. Я ни от
кого не слышал его настоящего имени. Уголовный мир знал этого страшного
человека только под кличкой Фунт. В прошлом вор, он где-то был сломлен, стал
первым помощником администрации лагерей. Когда он начал принуждать воров
переходить на сторону администрации, ссучиваться, в зонах пролилось много
крови. Я не видел, чтобы он сам кого-то тронул пальцем, но достаточно было
еле заметного прищура глаз или слабой усмешки, как его команда со сноровкой
натасканных охотничьих псов бросалась на очередную жертву, не успокаиваясь,
пока не разорвет на части.
Я познакомился с Фунтом в бараке. Возможно, я сделал что-то не так, уже
не помню в точности, кажется, просто где-то замешкался, как вдруг Колька
Заика, ближайший подручный Фунта, сильно ударил меня ногой в пах. Я не успел
увернуться, удар был болезненный, но, когда я машинально попытался нанести
ответный, он отскочил в сторону, а его приятели вместе с надзирателями
бросились на меня, еще скорченного от боли. Это я потом понял, что в зоне ты
попадаешь в стадо, у тебя нет права защитить себя или хотя бы
что-то возразить. Ты никто, тебя могут бить, убить. Остается
примириться с мыслью, что ты уже не человек. Только это осознание может
продлить твое физическое существование.
Начальник отдела борьбы с бандитизмом Мачабели, как-то отвечая на