"Стефан Цвейг. Мариенбадская элегия ("Звездные часы человечества") " - читать интересную книгу автора

Стефан Цвейг

Мариенбадская элегия

(Гете на пути из Карлсбада в Веймар, 5 сентября 1823 года.)

(Из цикла "Звездные часы человечества")

Перевод Е. Лях
Стихи в переводе В. Левика
Собрание сочинений в семи томах. Т.3. М., "Правда", 1963

Пятого сентября 1823 года дорожная коляска медленно катится по дороге
от Карлсбада к Эгеру; уже по-осеннему пробирает предрассветный холодок,
порывистый ветер гуляет по сжатым полям, но над распахнутой далью синеет
безоблачное небо. В коляске трое мужчин: тайный советник Саксен Веймарского
герцогства фон Гете (так он именуется в списке приезжих на карлсбадские
минеральные воды) и двое преданнейших ему людей - старый слуга Штадельман и
Джон, секретарь, чьей рукой впервые начертаны на бумаге почти все
произведения Гете девятнадцатого века. Ни тот, ни другой не произносят ни
слова, ибо с самого отъезда из Карлсбада, где молодые женщины и девушки
толпились с прощальными приветствиями и поцелуями вокруг стареющего поэта,
уста его хранят молчание. Он сидит не шевелясь, и только задумчивый,
углубленный в себя взгляд говорит о душевном волнении. На первой же почтовой
станции Гете выходит из коляски, и спутники его видят, как он торопливо
набрасывает что-то карандашом на случайно попавшем под руку клочке бумаги;
то же повторяется на протяжении всего пути до Веймара - и во время езды и на
остановках. Едва прибыв в Цвотау, а назавтра в замке Гартенберг в Эгере, а
затем в Пёснеке, везде его первое движение - с лихорадочной быстротой
записать то, что продумано в дороге. А дневник лишь кратко сообщает:
"Работал над стихами" (6 сентября), "Воскресенье продолжил работу" (7
сентября), "Стихи перечел еще раз в пути" (12 сентября). В Веймаре, у цели
путешествия, закончено и стихотворение; это не что иное, как "Мариенбадская
элегия", самая проникновенная, глубоко лиричная, а потому и самая любимая
песнь его старости, - мужественное прощание и новый героический взлет.
"Дневник душевного состояния" - так Гете однажды в разговоре назвал
поэзию, и, быть может, нет страницы в дневнике его жизни, которая так полно,
так наглядно раскрывала бы нам тайну своего происхождения, как эта горестно
вопрошающая жалоба, это скорбное свидетельство сокровеннейших его чувств; ни
одно поэтическое излияние его юношеских лет не родилось так непосредственно
из только что пережитого, ни в одном его произведении не видим мы столь
явственно, шаг за шагом, строфа за строфой, час за часом, ход его творческой
мысли, как в этой "чудесной песне, нам уготованной", в этих самых
задушевных, самых зрелых, поистине осенним багрянцем пламенеющих стихах
семидесятичетырехлетнего поэта. "Плод в высшей степени страстного
состояния", - как он сказал о своей элегии Эккерману, - ее вместе с тем
отличает благороднейшая сдержанность формы: открыто и в то же время
таинственно самое пламенное мгновение воплощается в совершенном образе.
Прошло больше ста лет, но и поныне ничто не поблекло и не потускнело в этом
чудесном осеннем листе его пышноветвистой широкошумной жизни, и еще на века