"Стефан Цвейг. Мендель-букинист" - читать интересную книгу автора

Куда он исчез, что с ним случилось? Я позвал кельнера и
спросил у него. Нет, к сожалению, он такого не знает. Среди
завсегдатаев кафе никакого господина Менделя нет. Но, может
быть, обер-кельнер знает. Обер-кельнер лениво подошел,
выставив вперед солидное брюшко, с минуту подумал - нет, он
тоже не припоминает господина Менделя. Но, может быть, я имею
в виду господина Манделя, владельца галантерейного магазина на
улице Флорианц? Я ощутил горький привкус на губах, привкус
тлена: для чего мы живем, если ветер, чуть ступила наша нога,
тут же заметает ее след? Тридцать, быть может, даже сорок лет
здесь, на пространстве в несколько квадратных метров, говорил,
дышал, работал, думал человек; прошло всего три-четыре года,
воцарился новый фараон, и уже никто не помнит о Иосифе, -
никто в кафе Глюк не помнит о Якобе Менделе,
Менделе-букинисте. Почти с гневом спросил я обер-кельнера, не
могу ли я видеть господина Штандгартнера и не остался ли
кто-нибудь из старого персонала. Штандгартнер? Бог ты мой, он
давным-давно продал кафе и уже умер, а старый обер-кельнер
живет в своем именьице под Кремсом. Нет, никого не осталось...
впрочем... постойте! Ну, конечно, фрау Споршиль, уборщица, еще
здесь. Но вряд ли она помнит отдельных посетителей. Однако я
решил, что человека, подобного Якобу Менделю, не так-то легко
забыть, и попросил вызвать эту женщину.
Она пришла, фрау Споршиль, из своего укромного уголка,
седая, растрепанная, тяжело ступая отекшими ногами; на ходу
она поспешно вытирала платком краевые руки: должно быть, она
только что подметала пол или протирала окна. Я сразу заметил,
что этот неожиданный вызов был ей неприятен. В нарядном зале,
под ярким электрическим светом она чувствовала себя неловко; к
тому же простые люди в Вене всегда опасаются подосланных
полицией сыщиков, когда к ним обращаются с расспросами. Сперва
она бросила на меня взгляд исподлобья, недоверчиво и
настороженно. Зачем ее позвали? К добру ли это? Но как только
я спросил о Якобе Менделе, она встрепенулась и посмотрела на
меня открыто, с радостным изумлением. - Боже мой, бедный
господин Мендель, неужели еще кто-нибудь помнит о нем? Ах,
бедный господин Мендель! - Она была растрогана до слез, как
все старые люди, когда им напоминают об их юности, о давних
забытых друзьях. Я спросил ее, жив ли он. - Ах, боже мой, вот
уже пять или шесть лет, нет, пожалуй все семь прошло с тех
пор, как умер бедный господин Мендель. Такой славный, хороший
человек, и как подумаю, сколько лет я его знала, - больше
двадцати пяти, ведь он уже был тут, когда я поступила. А что
ему дали так умереть - это просто стыд и срам. - Она совсем
разволновалась и спросила меня, не прихожусь ли я ему
родственником. Ведь никто никогда не заботился о нем, никто о
нем не справлялся - и неужели я не знаю, что с ним
приключилось?
Нет, мне ничего не известно, заверил я, и прошу
рассказать мне, рассказать все подробно. Но старушка робко и