"Анастасия Цветаева. Сказ о звонаре московском" - читать интересную книгу автора

Меня останавливает слух: Горький болеет. Болеет... Значит, не до меня
ему сейчас! Ну что ж, подождем. И тогда другая весть достигает меня: Котик
Сараджев уехал в Америку. Как? Когда же?.. А вот в те недели, что не
виделась с ним, когда дописывала книгу о нем. Да, говорят мне, как-то по
договору, разрешили такую поездку, все устроили, посадили вместе с
колоколами в поезд, проводили - уехал.
Горький давно в России, объездил ее, участвовал в различных
литературных объединениях, издавал, издает журнал... Не пойдешь к нему без
книги - а книга все-таки не кончена. Подзаголовок ее "История одной
судьбы": могу ли я считать повесть конченной, не вместив в нее такую важную
главу, как "Котик Сараджев в Америке"? Разумеется, я должна ждать! День
набит: работа, быт, занятия языками с сыном - даже нельзя понять, куда же
вмещались частые встречи мои с Котиком? Сколько колоколен опробовала с ним
"на предмет звука" и сколько ночей над тетрадями повести... И метет и метет
метель жизни...
Дни, недели, месяцы - шли, слухов - множество. Но в моем занятом дне
- не до них. Непонятность с этой Америкой, отсутствие твердые данных... Все
начинает казаться сном.
А вот реальность событий, узнанная мною десятки лет спустя. В 1930 году
к Константину Соломоновичу, явились два американца с предложением его сыну,
"мистеру Сараджеву", поехать в Соединенные Штаты, заключив контракт на год.
Они обещали построить ему в Гарварде звонницу, закупив нужные ему колокола в
СССР, и он будет давать колокольные концерты. Они слышали его звон,
восхищены ведь это целая симфония на колоколах! Котик согласился на это
предложение.
Вот в эти месяцы я не видела Котика - он исчез; как я позднее узнала,
он был предельно занят отбором колоколов, закупаемых Америкой для будущей
звонницы. Он обходил колокольни, прослушивал звук любимых колоколов,
составлял списки закрытых церквей, откуда их надо было снимать и сосчитывал
их вес. Эти списки хранятся и поныне. Какие же это образцы и доказательства
его трудолюбия! Как точны его указания, как подробны! - нумерация
колоколов, их названия, растущее число подборов - и сколько жара и воли
положено в эти списки. Подборов, из которых ему в итоге этого труда
предстояло выбрать то, что поедет с ним за океан - прогреметь, прозвучать
русской славой на чужой земле! Нелегко было оформить столь необычное
путешествие: немало времени заняло получение соответствующих документов. В
итоге стараний и хлопот он получил бумагу на английском языке, где
значилось, что "гражданину страны, которая не признана Соединенными Штатами,
дается въезд на 12 месяцев как временному посетителю в роли эксперта по
колоколам".
И Котик Сараджев выезжает в Америку, везя свой звон, который зазвучит
на территории Гарвардского университета, куда стекутся толпы чужеземцев
послушать советского звонаря. Но по пути следования "временного посетителя"
происходит не совсем обычное происшествие. Провожавший Котика на поезд дал
телеграмму, чтобы встретили его в Ленинграде, откуда завтра отойдет пароход.
К удивлению встречавшего, Сараджева в поезде не оказалось. Положение было
трудное: колокола уезжали, а звонаря при них не было. Более суток искали его
и нашли: преспокойно и радостно сидел он на одной из ленинградских
колоколен, уже вторично, видимо, проведя там звон во время утренней службы,
восхищаясь звуком еще с поезда услышанных им колоколов, - и, должно быть,