"Анастасия Цветаева. Сказ о звонаре московском" - читать интересную книгу автора

Из колоколов извлекали более или менее определенную мелодию...
Являлись своеобразные артисты, поражавшие своим искусством и
виртуозностью слушателей".
Вот это была "его" книга!



Глава 12

Шли месяцы, превращаясь в годы. Юлечка и я обходили с Котиком в
свободные вечера наши все колокольни, куда он шел играть.
Музыканты по-прежнему спорили о нем, о необходимости - или нет - для
него музыкального образования, о его будущем, но тот, о ком шла речь,
нисколько не был озабочен: он жил в мире звуков, этот мир был беспределен, в
нем он был дома, и ничто его не смущало. Центр мира был - колокольный звон.
Он слушал и писал свои гармонизации, лучшие из которых он посвящал мечте
своей молодости - девушке именем Ми-Бемоль, летавшей в хороводе крылатых
подруг в пачках, похожих на цветки анемона, и улыбавшейся ему из этого сонма
крылатых, который звался - балет.
Все это погружалось в мои тетради с надписью "Звонарь". Ниже -
"Повесть". "Посвящается Константину Константиновичу Сараджеву и Алексею
Максимовичу Горькому".
Как было не добавить этого имени, когда Горький, человек такого
писательского опыта и на поколенье меня старше, благословил меня на этот
труд, настаивал на непременности написания этой повести, на воссоздании для
потомков, скромного и радостного своим общением с миром человека! И я дала
себе обещанье не увидеться с Горьким до тех пор, пока не смогу войти к нему
с дописанной книгой, о которой он сможет сказать свое любимое: "Спето!". И
повесть пелась и пелась...
В ней было уже десять печатных листов, подробно, верно и медленно, как
майский жук по ветке, ползли страницы одиннадцатого листа. А двенадцатого...
По Москве шли слухи, что слава Котика шагнула далеко за пределы страны,
что весть о его игре на колоколах колокольни святого Марона за Москва-рекою
достигла других государств; что Америка предложила ему гастрольную поездку,
для чего хотят обеспечить знаменитого звонаря-композитора колоколами... Но
это походило на сказку, и тут начинались недоумения: как можно снабдить
звонаря колоколами по всему ходу его передвижений из города в город?
Конечно, это выдумка, чья-то фантазия, праздная сплетня, чепуха, вздор.
Другое дело, если в каком-нибудь одном городе за границей ему соберут
отовсюду колокола для своего рода колокольного концерта - это еще возможно!
Но, может быть, это - болтовня ...
Время шло, повесть росла, близилась к концу, как мне казалось. И уже из
нескольких очень толстых тетрадей восставал живой Котик Сараджев с его
манерами, прибаутками, с его веселой готовностью встречаться с людьми,
узнавать, входить в их жизнь, быть естественным, как ребенок, и поглощенным
делом, как взрослый. Если сам он мало ценил свои вечера рояльной игры,
неустанно мечтая о возможности играть на колоколах ежедневно, то это
нисколько не мешало слушающим его рояль наслаждаться его гармонизациями.
Но вот книга о Звонаре, как мне казалось, окончена! Отложила - пусть
"отлежится" немного. Затем еще раз перечту и свезу ее, наконец, Горькому.