"Константин Циолковский. Моя жизнь" - читать интересную книгу автора

сверхплатонического чувства. Я полюбил семилетнюю дочку наших знакомых. Я
мечтал о ней, мечтал даже о доме, где она жила и с радостью проходил мимо
этого дома. Более чистой любви трудно себе представить.
Однако, возраст давал о себе знать. У меня бывали сильные головные
боли, как результат воздержности. Излияний (поллюций) не было до 20 лет: вся
половая сила шла на развитие мозга. Кажется, других привязанностей в П. не
было.


Переселение в Р. (от 21 до 22 лет)

Отец стал прихварывать. Смерть его жены, детей, жизненные неудачи много
этому способствовали. Отец вышел в отставку с маленькой пенсией и все мы
решили переселиться в Р., на родину. Ехали весной на пароходе до самого
места. С нами была и та девочка. По приезде в Р. она должна была отправиться
к ее родителям. Я захотел с ней проститься. Она, маленькая, вскочила на
стол, чтобы я мог ее поцеловать. Это был единственный поцелуй, который мне
от нее достался. Больше я с ней никогда не виделся.
В Р. я побывал в местах, где прежде жил. Все показалось очень маленьким
, жалким, загрязненным. Знакомые - приземистыми и сильно постаревшими. Сады,
дворы и дома уже не казались такими интересными, как прежде: обычное
разочарование от старых мест.
Я еще не был учителем (78 г.), когда меня притянули к исполнению
недавно введенной воинской повинности (в 71 г.). Я отрицательно и с
негодованием относился к империалистической бойне, но понимал, что против
рожна трудно пойти. Никто не догадался меня проводить в воинское
присутствие. Благодаря глухоте получился неизбежный ряд комических сцен.
Раздели до гола, кто-то держал рубашку. Грудь не вышла. Заявил о
глухоте: "воздух продувается сквозь барабанные перепонки". Послушал доктор,
как шумит в ухе воздух от продувания.
Не помню хорошо, освободили меня сразу или отложили на год. Помню
только, что губернатор остался недоволен приемной комиссией и захотел всех
освобожденных переосвидетельствовать.
Он спросил меня: "Чем занимаетесь?". Мой ответ, "математикой", возбудил
ироническое пожимание плеч. Все же мою негодность подтвердил.
На следующий год я сдавал экзамен на учителя, так как в Рязани не имел
уроков и жил оставшимся скудным запасом денег. В это время я занимал комнату
у служащего шапкина. Это был ранее сосланный в Сибирь поляк, теперь
освобожденный.
На экзамен я боялся опоздать. Спрашиваю сторожа: "Экзаменуют?".
Насмешливый ответ: "Только вас дожидаются".
Первый устный экзамен был по закону божию. Растерялся и не мог
выговорить ни одного слова. Увели и посадили в сторонке на диванчик. через 5
минут очухался и отвечал без запинки. Далее со мной уже этой растерянности
не было. Главное - глухота меня стесняла. Совестно было отвечать невпопад и
переспрашивать - тоже. Письменный экзамен был в комнате директора и в его
единоличном присутствии. Через несколько минут я написал сочинение, ввернув
доказательства совершенно новые. Подаю директору. Его вопрос: "Это
черновая?". "Нет, беловая," - отвечаю. Удивился и заметил: "Скоро написали".
Хорошо, что попался мыслящий молодой экзаменатор. Он понял меня и