"Евсей Цейтлин. Долгие беседы в ожидании счастливой смерти " - читать интересную книгу автора

- Знаете, в чем сложность? - уточняет й. - Сегодня я легко понимаю эту
истину, она для меня - дважды два равняется четырем. А вот завтра попью чаю,
выйду на солнышко и - сразу все забуду. И опять придут иллюзии. И буду
обманывать сам себя. (3 сентября 94 г.)
________________________
СИТУАЦИЯ И ВПРЯМЬ ПО ОРУЭЛЛУ! В какой степени ограничена свобода
человека, живущего в тоталитарном обществе? Он не смеет распорядиться даже
собственными похоронами...
Говорим о смерти Е.Я. Тут-то й вымолвит:
- Сколько же передумал я над тем, где лежать мне в могиле! Шли
пятидесятые годы. В сущности, выбор отсутствовал. Я знал: похоронами будет
распоряжаться специальная комиссия Союза писателей. Как решит, так и
сделают. А мне хотелось хотя бы здесь настоять на своем. Вот и написал
записку: хочу, мол, чтоб похоронили на родине, в Калварии. В этом уж
наверняка "пошли бы навстречу". А потом - другие времена. Не умер. И свою
записку я разорвал... (9 ноября 94 г.)
________________________
КАК ЖИВЕТ В ЕГО ПАМЯТИ УБИТЫЙ ИМ ЧЕЛОВЕК? Переписываю с пленки (почти
без сокращений) рассказ й (28 октября 90 г.):
"Июль сорок третьего... Наступление на Курской дуге. Небо похоже на
раскаленное железо. Атака немцев. Я стреляю из автомата и впервые вижу
человека, о котором точно могу сказать: я его убил...Тот немец кажется мне
огромным, почти великаном. Ведь я лежу в окопе, а он возникает откуда-то
сверху, почти с неба...
И вот темнеет. Перестрелка смолкает. По-видимому, атаки до утра не
будет.
Походная кухня. Ужин. Очень красивое черное небо. Кажется, я один не
могу успокоиться. Все гляжу на бугорок, хорошо заметный из окопа. Бугорок -
это он. Убитый мной немец. Понимаю, что я не успокоюсь, пока не вылезу из
окопа, пока не проползу под редкими пулями эти десять метров. Пока не увижу
снова его лицо.
Сколько прошло времени? Двадцать минут? Полчаса? Час? Я приползаю к
нему на четвереньках. Немец уже разлагается - стоит страшная жара. Я
проверяю его карманы. Документов нет - их, как всегда во время атаки,
забрали товарищи убитого. Однако я нахожу письмо.
Я прочел его утром, едва рассвело. Я ведь понимаю по-немецки. Обратный
адрес: Вена. Обычное письмо жены солдата: "Люблю. Ты - мое единственное
счастье. Я и дети ждем тебя в отпуск".
Там была и фотография: красивый, рослый, светловолосый парень, молодая,
пышущая здоровьем женщина, трое маленьких детишек.
- ...Убитый немец был старше вас?
- Скорей - младше. А еще точнее - мы были одногодками.
...Казалось, я загипнотизирован. Каждые пятнадцать-двадцать минут
доставал снимок. Всматривался. "Я убил человека. Я!" Эта мысль преследовала
меня постоянно. Как и его лицо.
После войны я поставил фотографию на свой письменный стол. Зачем? Чтобы
не поддаться соблазну забыть".
____________________________
Эту историю й расскажет не только мне (он размышляет о том же в письме
к дочери). Но почему й промолчал там о другой смерти, которая так поразила