"Евсей Цейтлин. Долгие беседы в ожидании счастливой смерти " - читать интересную книгу автора

столкнулись на каком-то торжественном заседании в Вильнюсе. Оба
обрадовались. Да, конечно, надо посидеть, есть что вспомнить. "Это была
последняя встреча. Говорят, Жямайтайтис спился, стал руководить каким-то
подразделением коммунальной службы, вскоре - умер".
Одна деталь больше всего волнует й: "Почему он протянул мне карандаш? Я
сам! Собственной рукой! Я подписал своей семье смертный приговор. В Сибири
они, может быть, и выжили бы".
й пытается и здесь увидеть знак судьбы. Как прочитать этот символ? Он
бьется над этим долгие годы. И конечно, не может расшифровать.


Начало

Начинать в литературе всегда трудно. Начало редко связано с радостью,
чаще - с горечью: бывают ошибки! Тогда следуют долгие годы поисков,
разочарований. Порой автор так и не находит свой путь, прощается с
искусством. А ведь талант был!
й начинал легко.
- Я посвятил свой первый фельетон (в ту пору так называли в газетах
зарисовки быта и нравов) одной еврейской девушке. Она встречается на
городском кладбище с парнем-литовцем; за влюбленными следят; однажды их
ловят на "месте преступления". Банальный эпизод? Между прочим, такое
случалось тогда редко. К тому же меня меньше всего интересовала внешняя,
интригующая всех сторона события. Я хотел понять психологию - родителей
девушки, ее подруг, соседей...
й отправил свой фельетон в Каунас, в известную еврейскую газету "Идише
штиме". Она расходилась не только по Литве - по всей Европе.
Он набрался терпения. Стал ждать. Неожиданно для него ждать пришлось
совсем недолго. Нет, письма из редакции не было. В первую же субботу,
развернув, как всегда сдвоенный в этот день, номер газеты, й увидел свой
фельетон.
- Редакция не изменила в моем тексте ни слова.
Городок гудел от пересудов. Действующих лиц узнали сразу, хотя их имена
в фельетоне были не названы. Все гадали: кто автор? й подписался
псевдонимом. Но разглядеть "бытописателя нравов" в гимназисте не смог никто.
Он стойко хранил свою тайну. Он жил уже будущими публикациями. Не
сомневался: теперь, после шумного и успешного дебюта, станет одним из
ведущих авторов газеты.
Конечно, й ошибся. Дальше все у него было, как у других. Как обычно:
лавров мало - в основном тернии.
- Послав в редакцию свой второй рассказ, я получил ответ от самого
Рубинштейна - знаменитого еврейского журналиста и редактора.
В письме было несколько фраз: "Печатать рассказ нельзя. Он еще сырой.
Все же очевидно: у автора - острый взгляд".
й был в отчаянии. Но бросить писать уже не мог.
- Только спустя много лет я понял: Рубинштейн тогда не просто
снисходительно похвалил меня - он в меня поверил.
Дебют й оказался удачным. Потому что он начал точно. С того, что потом
волновало й всю жизнь. Да, с "разгадки тайны". Его рассказы и повести,
опубликованные перед Второй мировой войной в еврейских газетах, журналах,