"Евсей Цейтлин. Долгие беседы в ожидании счастливой смерти " - читать интересную книгу автора

- Если бы верна была одна фотография, портрет был бы слишком мелок.
Внешне, может, это выглядело бы твердостью, определенностью натуры:
"Глядите, вот я каков!" Но это был бы обман.
__________________
С такого интереса к человеку и начинается писатель. Скажу больше:
настоящий писатель. Но свои наблюдения й почти не успел перенести на бумагу.
Или долго не решался.


Возвращение

"И у меня теперь, как у всех. Всегда перед смертью человек возвращается
в детство. Все остальное удаляется, отлетает постепенно. И он опять -
маленький, одинокий - наедине с миром".
________________________
"Я расту в небольшом городке.
Семья как семья. Четверо детей. Я и три сестры. Я - старший. Одна
сестра, взяв с собой грабли и лопату, уезжает в тридцать четвертом в
Палестину - строить еврейское государство. Она и сейчас там. А двух других
сестренок, как и наших родителей, расстреляли в начале войны.
...Отца зовут Мойше, Мозес; мать - Фейгл. По-еврейски это значит
"птица"! Она и похожа на птицу - очень энергична, не ходит, а летает. Я весь
в нее. В городке знают: моя мама - большая умница, именно она ведет в нашей
семье все дела - не только дома, но и на фабрике"...
_________________________
Так и не случилось. Так и не поехали мы с ним в Калварию. Хотели:
взглянуть вместе в глаза - нет, не людей - домов его детства. Вернуть -
голоса, запахи, сказки.
Я заболел. И он поехал с сыном, Иосифом. Боялся потом спрашивать у
него. Он отмалчивался. "Да, очень интересно. Но все изменилось..."
Очевидно, что поездка разочаровала й. До этого он был уверен: всего в
нескольких часах езды существует заповедник его детства и юности. Но,
оказалось, прошлое жило только в нем самом: дома и улочки, запахи субботнего
ужина, женщины детства, старый мост, под которым он назначал свидания,
тщеславные надежды, шорохи летней ночи...
------------
Он возвращается в Калварию, когда рассказывает мне свой план экспозиции
Еврейского музея в Вильнюсе. В этом плане я опять угадываю ненаписанную
прозу й.
Итак, надо каким-то образом воссоздать в музейных залах несколько
улочек Калварии. Нет, дело не в этнографии, точнее - не только в ней. Надо
передать в музее ритм этой пропавшей, канувшей в безмолвие времени жизни.
Синагога, лавочки, хедер, несколько домов; свадьба и хупа; брит-мила
новорожденного - священный обряд обрезания, символизирующий связь народа и
Бога...
_____________________
й рад моему вопросу: почему? Он сразу выстраивает цепочку доводов.
"Литовские евреи всегда были "солью" восточноевропейского еврейства. В
своем регионе (а речь не только о Литве, но и о прилегающих к ней некоторых
областях Белоруссии и Польши) они создали совершенно особый мир...Создали и