"Александр Рудольфович Трушнович. Воспоминания корниловца (1914-1934) " - читать интересную книгу автора

времени осталось всего 70 человек, занять промежуток между первой и второй
бригадами. По данным штаба, там ожидалась турецкая кавалерия. Мы укрылись в
высокой траве. Через два часа вижу двух поспешно отходящих солдат. Посылаю
вперед патруль и поднимаюсь сам, чтобы осмотреть поле. Приближается не
турецкая кавалерия, а гораздо хуже: цепи неприятельской пехоты. Солдаты
хотят отойти. Удерживаю их. Мы должны действовать самостоятельно.

Бегу на возвышенность выбрать место для арьергардной позиции. Нас
заметили, и землю начали вскапывать снаряды. Невдалеке от меня поднялся
черный столб, второй рядом. Тупая боль, правая нога одеревенела - я упал.
Рота отходит в лощинку, и моих криков не слышат. Цепи противника
приближаются медленно, но верно, как часовые стрелки. Ну что же! Не быть же
повешенным в Любляне или Триесте! Вынимаю наган. Как все естественно и
логично: рота отходит, смерть приближается!

На мгновенье грохот взрывов утих, и с последним усилием я позвал на
помощь. Услыхали, и один солдат подбежал ко мне. Это был санитар, но не
простой, а боснийский. Он всегда находился в цепи, ходил с нами в атаки,
уносил раненых, подносил патроны. Он был одним из тех молчаливых героев,
которыми сильна наша родина в трудные минуты. Он взвалил меня на спину и
понес. Не успел он дойти до лощины, как неприятель послал нам вдогонку
шрапнельный дождь. Меня обожгло в двух местах на спине, а мой босниец
зашатался: его ранило ниже колена. Но тут подбежало трое наших, положили
меня на винтовки и понесли.

Ночь охладила жаркую песчаную Добруджу. Двуколка движется по белой,
залитой лунным светом дороге. Тихо в степи. Сколько звезд на небе... Рядом
со мной лежит солдат. Он медленно умирает. Тихими стонами уходит жизнь из
тела раненого. Снова поеду в Россию. Я, словенец, в сербской форме, на
русской двуколке, с тремя ранами, имею на это право.

Постукивает поезд, стоны раненых ему не мешают. Ночь посреди Румынии.
Фонарь за фонарем, белый халат врача-румына. Спрашиваю по-французски: "Будет
ли перевязка? Повязка на спине съехала и сильные боли". Но врач-румын занят:
он делает противостолбнячную прививку. Только своим, румынам.

Все-таки начинаю дремать. Будят крики в соседних отделениях: "В Россию!
В Россию!" Что бы это значило? Открывается дверь, и человек с фонарем
спрашивает: "Кто желает остаться в Румынии? Кто хочет ехать дальше, в
Россию?" Наше отделение в один голос отвечает: "В Россию!"

Боевое крещение Добровольческая дивизия выдержала блестяще, но с
громадными потерями. После такого количества пролитой крови добровольцы были
вправе считать себя равноправными с другими союзными армиями. Тем более что
вооружение дивизии могло быть намного лучше. Патроны нам выдали без обойм,
пулеметы трофейные, частью неисправные. Довооружались в боях за счет
отобранного у противника.

Пока дивизия была на фронте, сербское командование в тылу и местные
русские военные власти выхлопотали у правительства разрешение на