"Далия Трускиновская. Корзинка с бриллиантами" - читать интересную книгу автора - Фиг вам! В "Лесе" его заменит Филенко, а он в четверг утром уматывает
на киносъемку, и сезон закрывают уже без него. - Кошмар, все закрывают сезон, - потерянно сказала я. - В театре закрывают, у нас в цирке закрывают... А Таська не сказала, что это за киносъемка? Где это? - Она сама не знает. Так получилось, что вчера я в последний раз видела Макарова. Не вообще в жизни, а в этом сезоне. Теперь прощай, Макаров, до осени. Мне ведь и нужно-то от него было так немного! Я просто хотела иногда с ним разговаривать, смотреть в его лицо, в его глаза. Светка называет меня дурой, и, наверно, она права. Это все - развлечение для малолеток. А мне скоро восемнадцать, и я еще девочка, стыд и срам... Светка стала женщиной еще в девятом классе. Нельзя сказать, что я ей на самом деле завидовала, но она знала что-то такое, о чем я могла только догадываться, и это меня раздражало. Наверно, потому, что я хотела, чтобы это у меня случилось с Макаровым, а он завел себе генеральскую дочку. Или потому, что я этого смертельно боялась. Как-то у нас с мамкой зашел разговор на эту тему, и она сказала: "Сперва это очень неприятно". "А потом?" - спросила я. Она хмыкнула и пожала плечами. Я, видимо, дура. Я верю Светке, я верю мамке, я верю и Любане, когда она рассказывает про Ласькиного отца. Но при всем при этом я чувствую, что у меня обязательно все будет не так, как у них. И я чувствую, что к этому нужно себя как-то подготовить. Ну, похудеть, что ли. И научиться как следует краситься. И сходить в хорошую парикмахерскую. И купить дорогое белье. Иначе набрать на кварт всяких заедок, отлично зная, что в кошельке у тебя - жеванная трешка. Я знала, что своей неприятной информацией Светка добивается от меня решительных действий. А что я могу? Он же на меня даже не смотрит толком! Нам предстоит разлука минимум на три месяца, и сам бог велел предпринять что-то решительное. Ну, не могу я надраться до поросячьего визга, ворваться к нему в коммунальную квартиру и повалиться на диван! И она сама тоже не может, хотя и плетет всякую чушь о своих похождениях! В общем, разговорчик получился тошнотворный. Положив трубку, я достала из сумочки фотографию Макарова. У меня их две. Та, где он в роли Дон Гуана, с приклеенной бородкой, и просто фотография. Я выбрала Дон Гуана, поставила его в письменный прибор и стала на него смотреть. Он был так красив, что жутко делалось. И в ушах звучал его голос, приглушенный, хрипловатый и настойчивый. Так я просидела весь обед. А потом прибежал зам за своими бумажками, пришли за халтурой, завпост пришел ругаться - я ему, оказывается, что-то нечаянно наврала. И в конце концов я вспомнила про Любаню. Мамкина подруга работает в кассах Аэрофлота. Я об этом почти никому не говорю, а вот Любане сказала. А у нее свои проблемы. Она увольняется из гавриловского номера и переходит в другой. Там она будет не конюхом, а ассистентом. Она даже будет выходить на манеж, и ей сошьют костюм. Любаня уже подала заявление, все бумажки ей подписали, и вот осталось мне достать |
|
|