"Далия Трускиновская. Корзинка с бриллиантами" - читать интересную книгу авторапринесли одну халтуру, устав кооператива, я бы как раз успела до десяти ее
перепечатать, все-таки пятерка, а пятерка - это колготки. Я не генеральская дочка, колготки мне с луны не сыплются, а рву я их за милую душу. Я надела босоножки и, стараясь не стучать каблуками, прокралась в фойе. Там я сообразила, что у меня не будет другой возможности умыться перед работой, кроме как сейчас, в туалете. Я забралась в туалет и провозилась там довольно долго, потому что мыла практически не было, какой-то оглодок, теплая вода шла еле-еле, и моя походная щетка для волос тоже давно на помойку просится. Я высунулась из туалета и увидела Любаню. Она кралась на конюшню, тоже стараясь не цокать каблуками. Я поняла, что дядя Вахтанг, впустив прибабахнутого Яшку, задремал, не заперев дверей, и она проскочила незаметно. Мне совершенно не хотелось объяснять ей сейчас, как я сюда попала, и я переждала, пока она скроется в конюшне. У нас с ней одна беда - полные ноги, и каблуки - наше единственное спасение. Вот и мучайся теперь из-за этого спасения. Я благополучно выскользнула из цирка и пошла к остановке. Конечно, мне совершенно нельзя есть эти чертовы пончики, но больше я сейчас все равно ничего не раздобыла бы, и еще по случаю стресса у меня опять жор. Пусть будут пончики, подумала я, все равно Макаров предпочитает генеральских дочек с машинами и фамильными бриллиантами... Я действительно прибыла с рынка в половине девятого и привезла Любане пакет с пончиками. Я так рассчитала, что она сварит кофе, я съем один пончик, она - два, и еще три останутся для Ласьки. - С кем ты девку оставила? - спросила я, отыскав Любаню на конюшне. Она чистила боксы и была одета кошмарно - в драные тренировочные штаны, - Дежурную по этажу просила присмотреть, - мрачно сказала Любаня. - Ее разбудят и чаем напоят, а потом я им туда позвоню. Если Ласька не очень кислая, сбегаю приведу в цирк. - Как же ты ее одну на всю ночь оставила? - спросила я. - А вот так, растудыть и так далее... - ответила Любаня. - Вот так и оставила! Ведь им же никому не объяснишь, что такое больной ребенок! Гаврилов, сука, разве поймет, что это такое? У него же своих нет и не будет! Глубоко внутри я хихикнула. Любаня даже от меня решила скрыть, что ночевала в гостинице. Так что моя совесть чиста - я тоже ей не скажу, что ночевала в цирке. Если бы я вспомнила тогда про привидение, которое лазило в бочку с овсом, то, наверно, сказала бы Любане - хотя бы ради лошадей. Но я про него намертво забыла, а вспомнила только вечером. Впрочем, до вечера у меня и не было такой возможности. День навалился на меня - я и охнуть не успела. Пока я печатала кооперативный устав, пришел директор и сунул кучу всяких дурацких приказов на перепечатку. Сразу же заявился зам с кошмарными транспортными накладными, или как их там. Это когда нужно впечатывать всякие адреса и цифры в узенькие графы. Ненавижу такую работу. Потом я отправила письма и позвонила Светке, чтобы вместе пообедать. - А ты знаешь, что у Макарова завтра последний спектакль? - спросила она. Это был неприятный сюрприз. - С чего ты взяла? - Таську сегодня видела. - Постой! У него же еще "Лес" в пятницу! - завопила я. |
|
|