"Далия Трускиновская. Чумная экспедиция ("Архаровцы" #1)" - читать интересную книгу автора

* * *

Чем дальше от Санкт-Петербурга - тем яснее ощущалась кратковременность
осени.
По всем приметам, вскоре следовало ожидать ранних холодов. Кто-то видел
чересчур рано пролетевших к югу журавлей - стало быть, на Покров приморозит.
Офицеры-преображенцы ехали вслед за измайловцами, развлекаясь беседой.
Им не часто выпадал такой скорый и долгий марш, так что многие, привычные к
верховой езде лишь в таком количестве, какое от них требуется в манеже,
чувствовали себя весьма неловко. И Архаров - в том числе.
Он был равнодушен к лошадям, никогда не считал себя хорошим наездником.
Смолоду еще бывал в манеже, но с годами убедил себя, что эта наука вряд ли
когда в жизни пригодится. Разве что настанет день, когда, чтобы уйти в
отставку в наиболее высоком звании, придется перейти ненадолго из гвардии в
армию. Да и там не возбраняется офицеру ездить в карете.
Так что чувствовал себя Архаров на марше препогано. В первый же вечер
насилу сполз с коня. Но жаловаться не стал - и без того сослуживцы видели,
что ему тяжко пришлось. Тем более - продвигались очень споро, не имея
возможности отдохнуть. Кавалерию и пехоту на телегах с малым обозом выделили
в отдельный летучий отряд - корволант, при нем двигалась и легкая
артиллерия. Корволант, возглавляемый Орловым, проходил по девяноста верст в
сутки. Немало - но и немного, коли вспомнить, что гонец долетал из
Петербурга в Москву за неполных двое суток. С другой стороны, даже если
ехать в карете без лишней суеты, но так, чтобы на каждой станции были готовы
свежие сменные лошади, то путешествие занимает девять дней. И что там, в
Москве, за три дня переменилось бы?
Зато Левушка резвился и наслаждался жизнью. Он-то как раз прекрасно
чувствовал себя в седле. И Бредихин тоже перенес злополучный первый день без
особых страданий - чем несколько озадачил Архарова. Ему почему-то казалось,
что плотный и избегающий уже верховой езды Бредихин должен мучаться не менее
его самого.
На четвертый день Архарову не то чтобы стало намного легче, а просто
ноги и задница освоились с непривычным положением. К тому же, он часть
дороги проделал в карете с медиками. Там доктора, балуясь, пересказывали
всякие мрачные истории, связанные с моровой язвой (так они чаще называли
чуму), и вычисляли ее подлинное происхождение. Кое-кто в турецкую войну
служил в полках румянцевской армии и сталкивался с этой бедой лично. Заодно
Архаров наслушался и про шашни в Медицинской коллегии.
Со времен государя Петра Алексеевича повелось, что медициной в России
заведовали иностранцы. Их приглашали лейб-медиками ко двору, ставили их
руководить госпиталями, больницами и аптеками. Русская речь в Медицинской
коллегии и вовсе не звучала. Обеспокоенная этим государыня еще 9 июня 1764
года предоставила (а точнее - силком навязала) коллегии право присуждать
степень доктора медицины российским подданным. И с первым же подобным
докторским дипломом заварилась каша. Подал прошение о нем, приложив все
потребные документы, и выдержал экзамен молодой врач Густав Максимович
Орреус. Был он родом из Финляндии, пять лет служил лекарем в действующей
армии еще в Семилетнюю войну, однако обрусел настолько, что Медицинская
коллегия давать ему диплома не пожелала. Пока Орреус не нажаловался лично
государыне - толку не добился. И стал первым российским доктором медицины,