"Далия Трускиновская. Часовой (Повесть)" - читать интересную книгу автора

действие разворачивалось на борту английского корабля, я, понятное дело,
перевирала всю морскую терминологию. И Ингарт направлял меня на путь
истинный, обнаруживая неожиданное знание военного дела вообще и корабельного
в частности. Это вполне соответствовало должности военного переводчика, о
которой я знала с нашей первой встречи, но мало вязалось с карьерой инженера
по технике безопасности. Какого лешего Ингарт из переводчиков угодил в
инженеры?
Задавать прямые вопросы я и тогда считала неприличным. А окольных
путей, чтобы разобраться, искала. Как-то я спросила его, что это у него за
должность такая.
- Что такое техника безопасности? - тут Ингарт неожиданно рассмеялся
своим сухим и холодноватым смехом. - Да, тут судьба неплохо скаламбурила.
То, чем я занимаюсь, называется техникой безопасности. Ну, как тебе,
филологу, объяснить?.. То, чему я теперь учу тебя, - это техника твоей
личной безопасности. А есть такая техника для целых предприятий, городов,
для государства наконец. Должен же кто-то этим заниматься.
В сущности, он ушел от ответа. Хотя мог бы подробно объяснить мне, чем
каждый день занимается в своем учреждении. Но все равно повис бы в воздухе
вопрос: зачем инженеру или переводчику приемы, позволяющие обезоружить не
только вооруженного мужчину, но и вооруженную женщину? Где это он
нахватался? Ингарт показал мне один такой прием, пояснив, что так брали в
сорок пятом женщин-эсэсовок, и, слава Богу, он хранится в моей памяти без
употребления.
К сожалению, как раз тогда моя первая подруга познакомилась с
потенциальным женихом, а я - с его другом. Начались сложные отношения,
любовный квадратик, в котором каждый день соотношение сил менялось. В
общем-то оба наших кавалера, как выяснилось впоследствии, ломаного гроша не
стоили, но это были первые настоящие кавалеры, и для наших с подругой
близких настали тяжкие дни. Ее мать приняла этот роман в штыки, началась
жуткая конспирация, стан родственников раскололся. Мое семейство отнеслось к
этой напасти с должной иронией. Тогда были в моде разноцветные пластмассовые
клипсы и браслеты, и мы закупали эту мерзость килограммами, более того - мы
их носили! В полной боевой экипировке мы были похожи на две новогодние елки.
Отговорить нас было невозможно.
Благодаря клипсам и кавалерам я не задала Ингарту той дюжины вопросов,
которые теперь не дают мне покоя, - хоть на один из них он бы ответил.
Почему - волк? Почему - волчонок? Ингарт рассказывал кое-что о повадках
волков, особенно подчеркивая тот факт, что они - однолюбы. Но откуда он знал
все это, я не могла понять. Ни на какие книги он не ссылался.
Правда, как-то он рассказал историю о раненной рыси. Будто бы он плыл с
кем-то на лодке, а в нескольких метрах от них переплывала реку раненная
рысь. Она стала тонуть. И спутник Ингарта, бросившись в воду, спас зверя.
Кто был этот человек? И не тот ли он, который когда-то был волком для
волчонка-Ингарта? Когда произошла эта история? И где она произошла? Я ничего
об этом так и не узнала.
Через семь лет я ехала верхом по зимнему лесу. Параллельно тропе шла
цепочка следов. Мы заспорили - чьи бы это? Последнее слово осталось за
местным жителем Янкой, двенадцати лет от роду. Он соскочил с лошади,
исследовал следы и определил зверя по-латышски: "Лусис!" "Кто-кто?" -
переспросили его. "Ну, этот, как его... лось!" Мы ужаснулись - следы были