"Юрий Трифонов. Утоление жажды" - читать интересную книгу автора

кибитку и перекусала всю его семью - жену и четверых детей, а его самого
не тронула. Вся семья этого человека умерла. Эфа нарочно оставила его в
живых - это была ее месть! - чтобы он сошел с ума от горя. Еще один
человек, из поселка Учаджи, убил змею, но забыл выполнить обычай: зарыть
отрубленную голову в песок. В ту же ночь другая змея...
Нагаев относился к этим рассказам презрительно и враждебно:
- Бросьте вы трепаться! Ну, может, и ужалила кого раз, а звону на
десять лет.
- Нет, Сеня, ты руками не маши, - говорил Марютин, самый напуганный. -
Я в Керках с одним профессором говорил. Я с ним в бане мылся. А он как раз
по этим самым гадовьям профессор, так он мне рассказывал: здешние гадовья
ужас какие ядовитые. Как вкусит - так, считай, кранты.
- Это смотря куда. В ногу, например, одно дело, а в голову, конечно,
кранты. Никто не говорит.
- А в ногу какая разница?
- Ногу сейчас перевязал, надрез сделал - и чеши к доктору. Переливание
крови - и порядок.
- Да не... Зачем говорить? - уныло вздыхал Марютин. - Профессор же
сказал: кранты...
Хотя Нагаев и храбрился, подымал боязливого Марютина на смех, сам он
ходил по лагерю с превеликой осторожностью, а ночью, идя в забой, всегда
светил себе фонариком.
Однажды, приступив к ночной смене, Нагаев обнаружил большую змею в
экскаваторе, на редукторе. Ночь была прохладная, и змее показался,
вероятно, очень уютным нагретый за день металл. Нагаев схватил первый
попавшийся ключ, ударил сгоряча и не попал, змея мгновенно исчезла. Нагаев
позвал Чары Аманова, и они вдвоем, светя фонариками, обыскали всю кабину,
гремели ключами, заводили и останавливали мотор - змея не показывалась.
Аманов советовал отложить работу до утра. Однако Нагаев, как его ни
страшила притаившаяся в кабине змея, не мог терять из-за нее смены. Надел
ватные брюки, ватную телогрейку, сапоги, обмотал шею куском брезента -
полез к рычагам. Работал всю ночь, только то и дело оглядывался. Утром
змея свалилась откуда-то прямо на пол кабины, и Нагаев размозжил ей ключом
голову.
Вскоре змеиные страсти утихомирились. Никого что-то змеи не кусали, и
экскаваторщики понемногу привыкли к ним, бестрепетно рубили им головы, а
потом и говорить о них и замечать их перестали. Впрочем, змей становилось
все меньше. Напуганные людьми и машинами, они перекочевывали подальше от
трассы, в глубь песков. И когда через месяц на стоянку передвинулся
отрядный лагерь, ребята не встретили здесь ни одной змеи.


С начала июня пошла жара. В тени было сорок. Небо выжглось зноем
добела, горизонт заволокло, как туманом, плотно колыхающимся и зернистым,
раскаленным воздухом. В дневные часы работать стало невозможно. Выработка
упала на всех участках.
В эту жару - а жаре этой, как говорили туркмены, конец будет только
осенью - появился в лагере экскаваторщиков новый человек. К Марютину
приехала из Керков дочь Марина, девушка лет двадцати.
Марютин был вдовцом, и дочь его жила в Керках с какой-то родственницей,