"Уильям Тревор. Рассказы" - читать интересную книгу автора

ним, казалось, не слушала.
- Случилось ужасное, - повторила она взволнованно и вдруг, добавив, что
сейчас спустится к нему, бросила трубку.
Шел дождь, и хотя была только половина четвертого, на город уже
спускались сумерки. Перед тем как раздался звонок, Атридж разглядывал из
окна улицу. Он смотрел, как уныло сыплет дождь, как зажигаются в других
квартирах окна, как дворник метет у подъезда мокрые листья. Услышав телефон,
он подумал, что звонит старая миссис Харкот-Иген, с которой он был дружен.
Через пару недель они вместе собирались в Персеполь, и, хотя билеты и номера
в гостинице они, конечно же, давно заказали, необходимо было обговорить
кое-какие мелочи. Поэтому он крайне удивился, когда к нему обратился по
имени чей-то незнакомый голос. С миссис Матара он лишь пару раз
раскланивался в лифте - они с мужем всего год назад переехали в этот дом.
- Бога ради, простите меня, - сказала миссис Матара, когда он открыл
дверь.
Атридж нехотя пригласил ее войти, и она, зная расположение комнат,
поскольку жила в точно такой же квартире, сразу же направилась в гостиную.
- Ужасно не хотелось вас утруждать, только я... я на самом деле ума не
приложу, к кому обратиться.
Говорила она торопливо, возбужденно, и он, вздыхая, пошел за ней,
решив, что, как только услышит, в чем дело, напомнит ей про дворника,
Чемберлена - его для того и держат, чтобы помогал жильцам. Судя по всему,
это одна из тех дамочек, которые только и делают, что без конца досаждают
соседям. Как это он ее сразу не раскусил, еще при встречах в лифте?
По возрасту, подумал Атридж, она приблизительно его ровесница,
маленькая, худенькая, брюнетка, хотя кто ее знает - волосы явно крашеные.
Видимо - еврейка, решил он, тогда и экспансивность понятна; да и черты лица
явно еврейские, и фамилия иностранная. У ее мужа - они тоже сталкивались в
лифте - подслеповатые глаза; скорее всего, сказал себе Атридж, какой-нибудь
портной. Выходцы из Австрии, рискнул он предположить, а может быть, из
Польши. По-английски, правда, она говорит бегло, но акцент все же
чувствуется. Нет, людишки явно не первый сорт, так ведь евреи редко бывают
благородных кровей. Его бывшая жена, к примеру.
Миссис Матара присела на краешек кресла, за которое пятнадцать лет
назад он отдал девяносто гиней. Тоже несомненный шератон - высокая спинка,
изящные подлокотники, инкрустированные орехом. Кресло, конечно, было
перетянуто и обито новой материей - полоска четырех разных оттенков
розового.
- У меня в квартире, - сказала она, - произошла страшная, чудовищная
вещь.
Видно, погас свет. Не закрывается кран. Засорился мусоропровод. А какую
суету подняла его бывшая жена, когда во время медового месяца по собственной
глупости сломала электрические бигуди. Ну и вид у нее был с этими
пластмассовыми штуковинами в волосах! Сплошной восторг!
- Я на самом деле ничего не умею чинить, - сказал он. - Для этого,
знаете ли, у нас есть Чемберлен.
Она покачала головой. Маленькая, словно птичка, вроде перепелки или
хилого воробья. Вот-вот, воробышек, еврейский воробышек, подумал он,
довольный своим сравнением. В пальчиках зажат маленький платок. Она подняла
его к лицу, промокнула глаза, сначала один, потом другой, и вдруг сказала,