"Александр Торик. Флавиан ("Воцерковление" #2) " - читать интересную книгу автора

- Вонмем! - призыв Флавиана пролетел во все уголки замершего храма.
- Память праведного с похвалами, и благословение Господне на главе его.
Блажен человек, иже обрете премудрость... Блажен... блажен значит -
счастлив, это я уже догадался, а, вот - иже, иже - наверное - который... Ну,
да! Получается - счастлив человек, который обрёл премудрость. Это - про
меня. То, что я счастлив, я частично ощущал сердцем, частично понимал умом.
Счастье пришло ко мне вместе с Богом, то есть я пришёл к нему, когда я
пришёл к Богу, и, следовательно, счастье - быть с Богом! Вот это и есть
Премудрость! Премудрость, то есть Мудрость превосходящая все земные
мудрости, скорее - земные мудрёности, лишь пытающиеся показаться настоящей
мудростью и прикрывающие свою пустоту театральной мантией ложной
таинственности. Оказывается, настоящая Мудрость проста - быть с Богом. А Бог
это - Любовь, я уже это знаю, не просто верю в это, но - знаю, так как
испытал и испытываю это на самом себе. Следовательно, Премудрость - быть в
Божественной Любви, иметь её в себе, нести её другим. И в этой Премудрости -
блаженство, то есть - счастье. Надо же! Чего я теперь знаю! Господи, слава
Тебе! Благодарю Тебя, что ты умудряешь мой ничтожный самолюбивый разум Своей
божественной Премудростью!
- ...и вернии в любви пребудут Ему: яко благодать и милость в
преподобных Его, и посещение во избранных Его! - прогремел высоко под
куполом мощный голос Семёна, и возникшая за этим тишина, словно ознаменовала
застывший благоговейно мир, услышавший глас Самого Бога.
- Рцем вси от всея души, и от всего помышления нашего рцем! - раздался
из алтаря голос Флавиана. Царские врата затворились.
- Рцем - по церковному значит - скажем! - прошептала мне на ухо,
опытная в богослужениях Клавдия Ивановна. Я благодарно кивнул.
- Господи, помилуй! - с готовностью отозвался хор.
- Господи Вседержителю, Боже отец наших, молим Ти ся, услыши и
помилуй! - Флавиан чётко и внятно проговаривал каждое слово, и оно входило в
твоё сознание, отзывалось в сердце и становилось, как бы уже твоим
собственным.
- Господи, помилуй! - вместе с хором повторяло сердце.
- Помилуй нас, Боже, по велицей милости Твоей, молим Ти ся, услыши и
помилуй!
- Господи помилуй, Господи помилуй, Господи поми-и-луй! - словно бы
разбегаясь и взлетая прозвучал ответ хора.
- Еще молимся, о Великом Господине и Отце нашем Святейшем Патриархе
Алексии, и о Господине нашем...
Я, тем временем, несколько отключился от происходящего вокруг, и,
как-бы сквозь сон, слышал как Флавиан призывает молиться - О богохранимей
стране нашей... о блаженных и приснопамятных создателях святаго храма
сего... о милости, жизни, здравии, спасении... о плодоносящих и
добродеющих... - и хор преданно поддерживает его молитву троекратным -
Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй!
Слушая, как отзывается где-то в глубине моего сердца это, троекратно
повторяемое призывание милости Господней, я вдруг вспомнил одну странную
старушку, которой помог как-то на заре моей студенческой молодости. Было это
так. Я приехал на электричке на одну подмосковную, недалёкую от города
станцию праздновать с друзьями Новый Год и сразу же заблудился в частых
извилистых улочках дачного посёлка, перетекающего в деревню. Повернув в