"Дилан Томас. Детство, Рождество, Уэльс (сборник рассказов)" - читать интересную книгу автора

Бири с камелиями, сказал я, - и на Мэри Гиш, и на Лилиан Пикфорд".
Мы оба расхохотались.
О, где ты, наша утраченная юность, - сказал я.
Мы побрели дальше, шлепая по лужам, нарочно обрызгивая прохожих.
Ты почему зонтик не открываешь? - спросил я.
А он не открывается. Попробуй.
Мы вместе пробовали, и зонтик вдруг вздулся, спицы пробили взмокший
шелк; ветер пустил клочья в пляс; зонтик бился на ветру, как загубленный
огромный математический какой-то птенец. Мы пытались его закрыть: новая,
коварная спица прорвалась сквозь покалеченные ребра. Лесли поволок его за
собой по тротуару, как будто он его подстрелил.
Девочка по имени Далси мчалась в Страстюшник, она хмыкнула "Привет", но
мы ее остановили.
Произошла ужасная вещь, - сказал я ей. Она была такая дура, что даже
когда ей было шестнадцать, мы сказали ей, что, если съешь мыла, волосы
станут виться, и Лес украл кусок мыла из ванной, и она его съела.
Знаю, - сказала она. - У вас зонт сломался.
Нет, вот тут ты ошибаешься, - сказал Лес. - Это вообще не наш зонт. Он
с крыши упал. Пощупай, - сказал он. - Ты убедишься, что он упал с крыши.
Она осторожно потрогала зонтик за ручку.
Там кто-то стоит и бросается зонтиками, - сказал я. - Возможно, это
опасно.
Она начала хихикать, но сразу осеклась и встревожилась, когда Лесли
сказал:
Ничего не известно. Дальше могут быть трости.
Или швейные машинки, - сказал я.
Ты погоди тут, Далси, а мы посмотрим, - сказал Лесли.
Мы заторопились дальше по улице, обогнули бушующий угол и тут
припустили бегом.
За кафе Рабиотти Лесли сказал:
Зря мы так поступили с Далси.
Больше мы к этой теме не возвращались.
Мимо скользнула мокрая девушка. Без единого слова мы за ней пошли. Она
не спеша, длинноного, прошла по Инкермана, через Парадиз-пассаж, и мы шли за
ней по пятам.
Не пойму, зачем ходить за людьми, - сказал Лесли. - Бзик какой-то. Ни к
чему не ведет. Ну, дотащишься ты за ними до дому и потом хочешь заглянуть в
окно, посмотреть, что они там делают, а шторы опущены почти всегда. Уверен,
никто, кроме нас, этим не занимается.
Неизвестно, - сказал я. Она свернула на дугу Святого Августа - в
большую, подсвеченную туманность. - Все вечно за всеми ходят. Как мы ее
назовем?
Гермион Уэдерби, - сказал Лесли. Имена он давал всегда без осечки.
Гермион была легкая, тощая и, как длинная влюбленная учительница гимнастики,
шла сквозь жалящий дождь.
Неизвестно. Никогда не знаешь, что обнаружится. Может, она живет в
огромном доме со своими сестрами...
Сколько их?
Семь. И все жаждут любви. И когда она приходит домой, все они
переодеваются в кимоно и лежат по диванам и только и ждут, чтоб кто-то вроде