"Николай Владимирович Томан. Клиническая смерть профессора Холмского" - читать интересную книгу автора

Внимание его привлекает анализ результатов ассоциативного
эксперимента, проведенного ею над группой больных. Так как и сам он
подвергался этому эксперименту, ему любопытно узнать, как же отвечали
на вопросы экспериментатора настоящие больные. Читая эти ответы, он
самодовольно улыбается. Да, конечно, это "настоящие сумасшедшие".
Очень любопытны определения понятий больными с искажением
процесса обобщения. Одному из них предлагают объяснить значение слова
"шкаф", и он отвечает: "Это скопление атомов".
Михаил Николаевич громко смеется:
- Похоже, что свихнулся какой-то физик...
А понятие "лошадь" определяется другим больным такими словами:
"Существо, приближенное к взаимосвязи с людьми".
- Ну, до таких-то премудростей я пока не договариваюсь! - снова
усмехается Михаил Николаевич. Но то, что пишет Евгения Антоновна
дальше, кажется ему уже имеющим отношение и к нему. Ссылаясь на
Павлова, она утверждает, что речь, будучи преимуществом человека,
вместе с тем таит в себе возможность отрыва от действительности, ухода
в бесплодную фантастику, если за словами не стоит контроль их
практикой, "госпожой действительностью", как любил выражаться Павлов.
- А ведь это чертовски верно! - восклицает Холмский. - Сколько я
уже в положении больного? Четвертый месяц?.. Почти полгода! С этим
нужно значит, кончать! Пора начинать понемногу работать. И нечего
бояться собственных сочинений!..
Не без трепета, однако, берет он с полки свою книгу "Вакуум как
некоторое нулевое состояние физического поля". Медленно листая ее,
пробегает глазами текст, внимательно всматриваясь в формулы. Еще
совсем недавно казавшиеся ему загадочными и непонятными, они обретают
теперь ту "прозрачную ясность", о которой так поэтично говорил
когда-то Луи де Бройль. Вот эти треугольнички греческой буквы "дельта"
в сочетании с латинским "иксом" и "пэ", соединенные знаком
приблизительного равенства с буквой "аш", не являются разве
соотношением неопределенностей Гейзенберга? А как можно было не узнать
в букве "h" постоянной Планка?
Теперь-то ему все тут предельно ясно, и он легко читает условные
обозначения дебройлевской и комптоновской длины волны для мезонов и
нуклонов. А вот и его собственные расчеты квантов пространства -
времени...
Устроившись поудобнее у окна, Михаил Николаевич погружается в
чтение, которое никогда еще не было для него столь захватывающе
интересным. Однако внимание его начинает вскоре рассеиваться,
отвлекаться воспоминаниями того, что произошло хотя и недавно, но
казалось так безнадежно забытым...
Даже не закрывая глаз, Михаил Николаевич видит перед собой
сухощавого, с продолговатым, вечно озабоченным лицом инженера Харпера,
ведающего вакуумной техникой. Профессор Холмский всегда сочувствовал
ему, вполне разделяя его волнение при проверке вакуумных камер на
плотность гелиевым течеискателем. Чтобы достигнуть того сверхвысокого
вакуума, который был необходим для эксперимента, ему приходилось ведь
с особой тщательностью в течение многих часов "тренировать" эти
камеры, добиваясь полного прекращения выделения газов с их стенок.