"Николай Владимирович Томан. Клиническая смерть профессора Холмского" - читать интересную книгу автора

- Наверно, она покинула камеру, не столкнувшись ни с какой иной и
не распалась на заряженные частицы, оставляющие следы?..
- Женя! - радостно кричит Михаил Николаевич. - Ты смотри, какая у
нас толковая дочь! Такие вдруг способности к физике!
- А почему "вдруг"? - счастливо улыбается Лена. - Это же у меня
наследственное.

9


На другой день Михаил Николаевич просыпается с ощущением давно
уже не испытываемой бодрости. Сразу же после завтрака идет гулять на
Тверской бульвар. Долго прохаживается там под тенью его лип и вязов. И
если вчера еще многие встречные казались ему то эпилептиками, то
параноиками, то теперь наоборот - бросаются в глаза здоровье и
бодрость не только молодых, но и пожилых людей, попадающихся ему
навстречу. Особенно привлекает его внимание почтенного возраста
мужчина, энергично помахивающий толстым портфелем и улыбающийся
каким-то своим мыслям.
"Видно, что-то приятное вспомнилось человеку", - тепло думает о
нем Михаил Николаевич, хотя вчера принял бы его за ярко выраженного
шизофреника с "симптомами монолога".
Евгении Антоновне нужно было бы спрятать от него книги по
психиатрии и патологии мышления, он ведь все чаще в последнее время
берет их из ее шкафа.
Вот и теперь, вернувшись с прогулки, обнаруживает он на столе
жены историю болезни какого-то Карлушкина, страдающего
параинфекционным энцефалитом. Сегодня почему-то привлекает Холмского
"неврологический статус" этого больного.
"Симптом Гордона слева, - читает он, не без труда разбирая мелкий
почерк Евгении Антоновны. - Экзофтальмус. Реакция на свет вялая. При
конвергенции отклоняется кнаружи левый глаз. Ассиметрия носогубных
складок. Справа симптом Маринеско. Гипотония в конечностях. Коленные и
Ахилловы рефлексы справа живее. Пошатывание в позе Ромберга.
Гипомимия. Тремор век, языка, пальцев рук. Саливация..."
Прочитав это, Михаил Николаевич беспечно улыбается и вслух
произносит:
- Ну и терминология у психиатров! Пожалуй, еще помудреней нашей.
Но так как он муж врача-психиагра, то многие из только что
прочитанных терминов ему знакомы. А когда смысл их доходит до его
сознания, он невольно идет к зеркалу, очень внимательно всматривается
в свое лицо и даже высовывает язык. Нет, дрожания век, языка и пальцев
у него как будто не наблюдается. Нет и саливации - чрезмерного
отделения слюны.
И так как у Михаила Николаевича сегодня хорошее настроение, он
уже добродушно посмеивается над своей мнительностью и возвращается к
столу Евгении Антоновны. Ему известно, что вот уже несколько дней
работает она над статьей для сборника трудов психиатрической клиники,
выходящего под редакцией доктора Гринберга. Он находит рукопись
Евгении Антоновны в ее столе и с интересом начинает перелистывать.