"Иозеф Томан. Дон Жуан. Жизнь и смерть дона Мигеля из Маньяры" - читать интересную книгу автора Али засмеялся:
- Ну, коли вы так говорите, падре, значит, не оскудеет. Мы все вам верим. Мимо отворенной кухонной двери тенью мелькнула стройная мальчишеская фигурка. - Видали? - провожая Мигеля взглядом, сказала Рухела. - Сын самого богатого сеньора в Андалузии, а тоже не наслаждается жизнью. Скользит, как тень, глаз от земли не поднимет, и знает одни только книги, и нет у него никакой радости А какое красивое было дитя, когда я носила его на руках! Петронила, молодая служанка, с участием отозвалась: - Мне его жалко. Он добрый мальчик. Единственный из всех не брезгует разговаривать с нами. - Недавно спас от лютости Нарини перевозчика Себастиана. Себастиан укрыл у себя маленького Педро, которого хотели высечь, - добавила служанка Барбара - И Мигель до тех пор просил дона Томаса, пока тот не помиловал Себастиана и не отменил порку Педро. - Если молодой господин таков, то это заслуга падре Грегорио, - подхватила Агриппина. - А как же иначе? - удивился монах. - Погодите, дети мои, увидите - я сделаю из Мигеля человека! - Хорошо бы, - сказала Рухела. - Если б не Трифон, этот вельзевул, который делает из мальчика чудовище по своему подобию... - Молчи! - понизив голос, остановил ее Грегорио. - В доме есть доносчик! - Вельзевул и есть, и не любит никого, даже господа бога! - стоит на Иссохнет сердце Мигеля, как цветок шафрана в песке. Все-то он сидит за решетками, а как бы хотелось ему поиграть с нашим Педро и крошкой Инес! Но нельзя, все запрещено бедняжке... Рухела осеклась, ибо на пол кухни пала тень человека, сухого, как жердь. О, это майордомо Марсиано Нарини, воплощенная сухость, засушенная надменнось в камзоле, скелет с лицом трупного цвета. - Приготовления идут как надо? - проскрипел иссушенный голос. - Да, ваша милость, все идет как надо, - отвечают все хором, провожая ненавидящими взглядами графского погонялу. * * * Перед доном Томасом, падре Грегорио и майордомо - арабский скакун. - Что скажешь, падре? - спрашивает граф. Глаза Грегорио светятся восхищением. - Не может быть лучшего подарка к рождению Мигеля, ваша милость. Этот конь подобен солнечному лучу. У него петушиная поступь. Сухожилия напряжены, как тетива лука. Падре ходит вокруг вороного коня, с чувственным наслаждением поглаживает его блестящую шерсть. - А ты, Марсиано? Сухой майордомо вспыхнул свечой, ибо испанец и на смертном одре испытывает такую же страстную любовь к лошади, как к собственной жизни. |
|
|