"Алексей Николаевич Толстой. День Петра" - читать интересную книгу автора

работу! Чего же ты молчишь, друг мой, али испужался?
И при этом с улыбкой покосился на царя и захихикал, отряхивая тонкими
пальцами с кафтана табак. Офицер срывающимся, ввволнованным голосом
пробормотал:
- Ваше превосходительство, в бараке втором, ва-сильевском, поносные
слова на государя говорены, и говорил их вор и бродяга Варлаам с
товарищи...
И, не кончив, офицер дрогнул и попятился: с такою силой отшвырнул Петр
тяжелое кресло от огня и, поднявшись во весь рост, засопел, багровый и
искаженный, сыпля горящий пепел из трубки:
- Ну, веди его сюда...
Изменился в лице и Толстой, точно весь высох в минуту, заговорил
торопливо:
- Веди его, веди одного пока, да не сюда, а прямо в застенок.
Товарищей препроводить в казарму, держать под караулом крепко... Головой
отвечаешь! - пронзительно крикнул он, подскакивая к офицеру, который,
сделав полный оборот, быстро вышел.
Петр расстегнул медный крючок полушубка на шее и сказал, криво
усмехаясь:
- Говорил я вам, ваше превосходительство, - Варлаам в Питербурхе. Вы
не верили.
- Ваше величество...
- Молчи! Дурак! Смотри, Толстой, как бы и твоя голова не слетела.
Петр с силой толкнул железную дверь и, нагибаясь, пошел по узкому
проходу в правежную. Толстой же постоял минуту в неподвижности, затем,
поднеся холодную, сухонькую ладонь ко лбу, потер его и, уже торопливо
захватив под мышку бумаги и семеня, вышел вслед за государем.
Так началось огромное и страшное дело о проповеднике антихриста,
занявшее много месяцев. И много людей сложило головы на нем, и молва об
этом деле далеко прокатилась по России.
Варлаам уже сорок минут висел на дыбе. Вывернутые в лопатках,
связанные над головою руки его были подтянуты к перекладине ремнем; голова
опущена, спутанные пряди волос закрывали все лицо, мешались с длинной
бородой; обнаженное, с выдающимися ребрами, вытянутое и грязное тело его
было в пятнах копоти, и сбоку стекал сгусток крови: Варлааму только что
дали тридцать пять ударов кнутом, а спереди попалили вениками. Грязные ноги
его, с поджатыми судорожно пальцами, были охвачены хомутом и привязаны к
бревну, на котором, вытягивая все его тело, стоял дюжий мужик в коротком
тулупчике - палач.
Напротив, у стола, при двух свечах, озаряющих кирпичные своды, сидели:
Петр, развалясь и закинув голову, с надутой жилами шеей, посредине -
Толстой и направо от него - огромный, похожий красным лицом на льва,
угрюмый человек - Ушаков; он был без парика, в лисьей шапке и бархатной, с
косматым воротником шубе.
- Не снять ли его, кабы не кончился? - проговорил Толстой,
просматривая только что записанное показание. Ушаков, глядя неподвижно на
висящего и свистя заложенным от табаку и простуды горлом, сказал:
- Дать водки, очухается.
Толстой поднял глаза на царя. Петр кивнул. Палач шепотом сказал в
темноту за столы: