"Алексей Николаевич Толстой. Рассказы Ивана Сударева (про войну)" - читать интересную книгу автора

все... А если он убит? Мы - без головы?.. Вот что тогда губило многие
части... И тогда же стала расти у нас инициатива... Народ смышленый, в
драке злой... Гордость наша стонала. Как праздника ждали - добраться до
него врукопашную.
Неман остался позади. Мы потеряли связь с частями. И тут немец
навалился со всех сторон. Мы наскоро вырыли узкие щели, сидим в них -
бронебойных пуль у нас и тех нет. А он клюет нас минами со всех сторон,
самолеты - волна за волной, земля скрипит от взрывов, пыль, вонючая гарь,
в глазах, ушах забито песком. Иной подлец так низко пронесется, поливая из
пулеметов, - белесую рожу его успеешь разглядеть.
А мы сидим. Заповеди наши помните? Не признаем себя окруженными и -
все. И ему остается самое нежелательное - идти с нами на рукопашное
сближение. И точно, - все стихло, ни выстрела, в небе - ни звука. Начинаем
слышать, как шумит лес. Высовываемся из щелей, видим - зарево заката,
большущее солнце в последний раз светит нам из-под тучи.
Берем легко раненных, способных держать винтовку или хоть ногами
передвигать... Осторожно - перебежками направляемся к лесу. Там, - знаем,
- группа автоматчиков и пулеметы. Ползем впритирку к траве между кочками,
- одна забота - ближе подобраться, на "ура". А ему бы уж время открыть по
нас огонь.
Помню, - дрожь меня пробрала: что за черт! - мы уже в полутораста
шагах, он должен нас обнаружить, почему он молчит? Встаю, прижимаюсь
грудью к березе, вглядываюсь, - на опушке никакого движения. В чем тут
уловка? И вдруг начинается трескотня в глубине леса, правее этого места.
Трассирующие пули, - синие, красные, зеленые, - замелькали, потянулись
нитками. И слышим - русское "ура"! Глотки у нас сами разинулись, - мы
поднялись и тоже - "ура"! Проскочили то место, где еще днем сидели немцы,
и встретили их в лесной чаще. И отвели душу на этих автоматчиках.
Произошло вот что: отставшая от одного полка неполная рота под
командой лейтенанта Моисеева, пробиваясь на восток, разведала о нашем
окружении и, будучи в соседстве, решила нас выручить, - с тылу ударила по
автоматчикам. Мы в этот прорыв и вышли.
Моисеев был пылкий человек, рожден воином. Кто он такой на самом
деле, мы так и не узнали, - кажется, служил где-то в Западной Белоруссии.
Прямой, среднего роста, лицо невыразительное, обыкновенное; рукава
гимнастерки засучены по локоть; всегда смеялся добродушно, но взгляд -
острый, умный. Да, есть золотые люди на Руси.
Пробиваемся вместе с ротой Моисеева на восток. Сами ищем немцев, -
гарнизон ли, оставленный в деревне их первым эшелоном, или десантников, -
нападаем первые, и немцы перед нами бегут. Обросли мы бородами, черные все
стали, уж не знаю - от грязи ли, от злости. Бывало, Моисеев посмеивается:
с такой армией да под музыку, да по Берлину пройтись, на страх немкам, вот
будет лихо...
Однажды около полустанка, где стоял разбитый покинутый состав и
только что побывали немцы, на зеленом-зеленом лугу, на нескошенной траве
увидели лежащую молодую женщину. Руку положила под голову, другую прижала
к простреленной груди, - была, как спящая, опущены ресницы, ветерок
шевелит каштановые волосы, только с уголка побледневшего рта - струечка
крови. Около женщины ползает черноглазая девочка, лет двух, в платьице
горошком, тормошит ее и все повторяет: "Мама спит, мама спит..." Мы