"Александр Толстиков. Ее звали Мария " - читать интересную книгу автора

- Ну, это мне уже дети говорили. Только вот что непонятно: как же она
могла быть разведчицей? Обыкновенная неграмотная девка, как и я...
Мы снова стали объяснять Степану Егоровичу, какой Маша была
разведчицей, и что она была достаточно грамотной и т. д. Он не возражал,
только как-то сокрушенно вздыхал и недоверчиво улыбался...
Василий Дмитриевич Осадчий рассказал:
- Хорошо помню мать Марии, тетку Параньку. Шустрая была тетка,
хозяйственная. Маша была старше меня года на четыре. Боевая была девка.
Веселая. Петь очень любила. Голосок у нее был чистый, звонкий. Все больше
народные песни пела, наши, степные. Читать любила. Конечно, библиотек тогда
у нас никаких не было, и школы не было, ее только в тридцатом году открыли,
в Катричеве, а Паранька с дочерьми уехала в двадцать девятом... Откуда у них
были книжки, не знаю... Но помню - читала. И писала хорошо, красиво. Наш
хутор рядом с ихним был. Нас по-уличному "крючочки" звали, их - "прыщи".
Я-то совсем неграмотным парнем был, читать-писать научился лет в тринадцать.
Кто научил Марию читать и писать, не знаю. Мать неграмотная была. Может,
отец. Но я его не помню. Жили они в круглом доме. Что такое круглый? Это дом
с четырехскатной крышей. Его в начале тридцатых годов перевезли на какой-то
ближайший хутор. Может, он до сих пор сохранился, нужно будет узнать...
Забегая вперед, скажу, что и в это посещение Катричева мы не узнали
главного, точно так же, как и в первый мой приезд. Самое интересное
выяснилось уже в Ленинграде, буквально через две-три недели. Опять
получилось так, что, беседуя с Самарским и Осадчим, мы не знали, что в
Катричеве живет прямая родственница Маши Усковой...
"Дорогой "Костер"!
Рады сообщить новость: после того, как вы побывали у нас, в школу
пришла Мария Федоровна Чепусова (в девичестве - Кобликова) и сказала: что же
вы ходите по людям, которые ром ничего сказать не могут, а я же - племянница
Марии! Мы просто остолбенели. Вот это да! Сколько искали, ходили,
спрашивали, а к Марии Федоровне не догадались зайти. Но это ниша вина. Вот
что нам рассказала Мария Федоровна:
Мой отец, Кобликов Иван Павлович, был родным племянником Прасковьи
Ивановны, матери Марии, значит, я довожусь Маше двоюродной племянницей, а
оиа мне - двоюродной теткой. Хотя я старше Марии на три года. Так что моя
тетя - Мария - моложе меня. Мы часто бывали в гостях у Усковых, поэтому я
хорошо знала всю семью.
Ивана Иваныча, отца Марии, помню смутно, потому что мы с ним почти
никогда не разговаривали. Прасковья Ивановна - маленькая, худенькая, очень
подвижная, ворчливая, но, в общем, добрая тетка. Весь дом держался на ней.
Очень любила порядок, приучала детей к порядку. Везде у нее было чисто
прибрано - и в доме, и во дворе, и в саду. Николай, старший брат Марии, Выл
женат, имел детей. Где они сейчас, остался ли кто - не инаю. Наверное,
кто-то есть. Иван - второй брат, был иа фронте, а вот вернулся ли он, не
знаю. Марфа - невысокого роста, плотная, замкнутая. А Маша пошла в мать, в
Кобликовых. Она за-помнилась мне в белом платье с цветочками, ситцевом.
Очень подвижная была, общительная, всегда играла с детьми. Учила меня читать
и вязать. А Прасковья Ивановна сердилась: чего учишь? За тобой не успеваю
дырки заплетать... Маша была красивой, лицо ее помню как сейчас. Домик у них
был небольшой, но прочный. Был он с резьбой. Мне запомнилось большое круглое
зеркало в темной деревянной оправе, наверху был резной козырек. Посредине