"Владимир Александрович Толмасов. Соловецкая повесть " - читать интересную книгу автора

выбившись из сил, уселся на перевернутую тачку, щеки кулаками подпер и
замер, глядя на чудную картину. Воздух на Соловках чистый,
прозрачности необычайной - видно далеко. Посмотреть направо - в покое
замерла гавань Благополучия, и все окружающее в ней отражается, как в
зеркале; слева тоже зеркало голубое, поменьше, - Святое озеро с чистой
водой. А зорюшка вечерняя так и разливается розовым светом по гладким
стенам Успенской церкви и монастырских палат, по чешуйчатому шатру
звонницы.
В Святом озере плеснула рыба, и тут же над головой помора
раздался негромкий, но сильный голос:
- Нравится тебе здесь, отрок?
Юноша вскочил. Перед ним, опираясь на длинный посох, стоял
высокий монах в черной рясе. Из-под клобука выбивались русые волосы,
которые переходили в темную, почти черную круглую бороду. Глаза у
монаха были внимательные и умные, смотрели прямо и властно.
Телосложения он был крепкого: такой мог легко подковы гнуть.
- Что же молчишь? - снова спросил монах.
- Любуюсь, святой отец. Поистине благодать здесь земная.
- Что же тебе больше всего нравится?
Юноша подумал, говорить правду или нет. Все же решил: "Скажу,
будь, что будет".
- Все здесь ладно устроено, святой отец, но более всего нравятся
мне творения рук человеческих.
- Добро, отрок, - задумчиво проговорил монах. - Мнится мне, что
приехал ты сюда не только молиться, ибо весь день пропадал на
построении и по сторонам головой вертел с превеликим любопытством.
- Прости, святой отец, ради бога, за мою глупость. Много я
наслышался о работе новгородских мастеров и вот приехал сюда своими
глазами поглядеть, как эта работа делается и в чем секрет вечности ее
состоит.
Монах еще раз внимательно поглядел на молодого помора и сказал:
- Вижу, что не лжешь ты, и за то, что прямо и честно все
рассказал, хвалю. Впредь зови меня отцом игуменом, а имя мое Филипп.
Юноша испугался, рухнул на колени - шутка сказать, сам настоятель
монастыря с ним говорит, Филипп Колычев, родственник царя, - но игумен
взял его за плечо.
- Не бойся. Плохого я тебе ничего не сделаю, а потолковать с
тобой хотел бы.

V

Долго беседовали Филипп Колычев и ненокский помор в келье
игумена. Тусклый свет лампады смешивался с бледным мерцанием белой
ночи и падал на собеседников, увлеченных разговором, путался в
затейливой вязи книжных страниц, медленно умирал, заползая в укромные
уголки кельи. Перед юношей на листках раскрытых книг возникали угрюмые
замки тевтонов, полные таинственной полутьмы соборы Византии,
величественные здания Венеции, киевские храмы, римские постройки
времен императора Константина. Смуглый палец игумена останавливался
иногда на каком-нибудь сооружении, и звучал увлекательный рассказ о