"Евгений Максимович Титаренко. На маленьком кусочке Вселенной " - читать интересную книгу автора

- Избаловалась ты за этот год. Смотри у меня! - И добавила, оправляя
подушки: - Слишком много воли стало... Валяете дурака...
Ксана поглядела на русый затылок матери и незаметно скользнула в другую
комнату, что была ее "собственной". Здесь она спала, здесь готовила уроки,
здесь пряталась на время от шумных материных бесед с дядей Митей.
Ксана выглянула в окно и сначала увидела только пыльный след по дороге
от леса, потом вынырнул из небольшой ложбинки на склоне велосипед, и Ксана
разглядела даже, как полощется на ветру Димкина рубаха.
Он правил одной рукой, потому что другой удерживал букет посредине
руля.
Потом он опять ненадолго скрылся в низине.
Затем показался уже на подъезде к дому тети Полины. А против дома
Ксаны - может, умышленно, а может, случайно - притормозил и глянул на окна.
Ксана отошла в глубь комнаты.
- Иди ешь! - крикнула из кухни мать.
- Иду... - отозвалась Ксана.

* * *

Дядя Митя с незапамятных времен был в округе единственным и полномочным
представителем закона. Большой, неторопливый, с лихими, вразлет, усами, он
принял когда-то - уже не помню когда - сельский участок Ермолаевка -
Холмогоры и, внушительный при своей могучей фигуре, сразу стал для всех
дядей Митей, хотя лет ему тогда едва перевалило за тридцать. Но годы шли.
Взрослели и обзаводились детьми "племянники" участкового, уже у их детей
появились дети, поседел дядя Митя, потучнел слегка, но не согнулся и как для
третьего поколения, так и для их отцов, дедов по-прежнему оставался "дядей".
Первый год своей работы дядя Митя ездил на лошади. Красивая кобыла была
у него, Загадка, - серая в яблоках... Но уж слишком высок дядя Митя, а сядет
в седло - хоть пригибайся. Другому это, может, и нравилось бы, а дядя Митя
не любил быть заметным, да и обязанности у него не такие, чтобы за версту
колокольней просматриваться. Осень и зиму еще холил дядя Митя свою Загадку,
а потом взял ее под уздцы и, согласно правилам, которые распространяются на
казенное имущество, отвел за ненадобностью в райцентр.
Жили в Ермолаевке и Холмогорах более или менее сытно даже в самые
трудные послевоенные годы. Многое тут зависело, конечно, от обыкновенного
везенья. Бывало, что и справа у соседей засуха, и слева погорело все, а над
Ермолаевкой и Холмогорами, глядишь, пробежит в мае тучка и два-три раза
прольется на огороды, на поля.
Ну, а потом все это - война и послевоенное - забылось, отошло,
насколько может вообще забыться такое. И один за другим потекли над
ермолаевскими прудами годы тихие, мирные, без особых, казалось бы,
переворотов и потрясений.
В райотделе главной заботой участкового считали маслозавод. Но директор
завода, работник умный, опытный, не попустительствовал злоупотреблениям, а
старик Иван Иваныч на проходной обязанности свои знал, и как раз на
маслозаводе все пока обходилось без чрезвычайных происшествий.
Заботы явились к дяде Мите оттуда, откуда он их меньше всего ждал...
Радовался он, когда ставили первые домики на противоположном склоне Долгой
горы, радовался, когда пришли на Долгую первые экскаваторы, и все думал, что