"Евгений Максимович Титаренко. На маленьком кусочке Вселенной " - читать интересную книгу автора

перемены - это вон, рядом: гляди, любуйся. А у него - в Холмогорах, в
Ермолаевке - все останется как было. И до удивительного внезапно, в одно
какое-то мгновение, обнаружил, что ничего, как было, не останется. Что
будущий город уже перехлестнул через Долгую и катит вниз, на его владения. А
вместе с ним катится и какая-то другая жизнь: с иными темпами, в иных
масштабах. И ребята из тамошнего отделения все молодые, образованные;
пешечком редко кто пройдет, а чаще шаркнет мимо на мотоцикле: "Привет, дядя
Митя!" - и уже нет его.
А дядя Митя когда-то даже Загадку сдал за ненадобностью...
Пойдут ермолаевцы и холмогорцы в карьер, закроют этот несчастный
маслозаводишко, который только на безрыбье и заводом-то величают... А куда
деваться тогда участковому? Испугался дядя Митя этой лавины сверху. И уже не
замечал, как раньше, что стали по-городскому одеваться девчата, что больше
гармоней загуляло по вечерам, что дорогу прокладывают асфальтированную к
облцентру... Потом спохватился: старость. И решил, что поборется еще.
Вспомнил с опозданием лет на тридцать, что не женат.
Когда сватался дядя Митя за Сану, красоту ее в приданое брал. В две
минуты собрал он свой старый чемодан, поблагодарил бабку Зину за хлеб, за
соль и отправился начинать семейную жизнь...
А жизни не получилось.
Теперь он шел по дощатым мосткам в обратном направлении, к бабке Зине,
и устало, беззлобно ругался про себя: "Ксанку там бросил..."
Дядя Митя сгорбился вдруг и, совсем как дряхлый старик, зашаркал
ногами.
Выпрямился, перехватил из руки в руку чемодан, поправил фуражку, чтобы
козырек прикрывал одну только правую бровь, и зашагал своей обычной ровной
походкой.
"Вот так, - сказал он сам себе. - Рано еще сдаваться. А ты, Ксан, ты
погоди. У меня ведь, кроме тебя, никого нету..."
И у дяди Мити защипало в глазах.

* * *

Валерка сидел на крыльце, читал. Немножко близорукий, положив книгу на
высоко поднятые колени и почти уткнувшись носом в страницу, он выглядел еще
меньше - каким-нибудь первоклассником.
По крыльцу рядом с ним, громко пища, шныряли цыплята и один за другим
пытались выклевать родинку на босой Валеркиной ноге. Валерка был весь в
родинках. Говорят, это к счастью. Кто его знает...
С появлением Димки цыплята разбежались. Но, мало-помалу сужая круг,
опять осмелели.
- А я за травой ходил для кроликов, - показывая на загородку возле
сарая, объяснил Валерка.
Димка сказал ему, что был в лесу. Договорились на будущее заняться
рыбалкой: Димка ни разу еще не держал в руках удочки. Там, где он жил
раньше, искусственный ставок для купания всегда кишмя кишел от пацанов, и
лягушки были единственной живностью, что еще водилась в этой луже.
Обсудив планы на будущее, помолчали. Солнце уже клонилось к вечеру, но
было по-прежнему знойно и тихо. Даже собаки не лаяли. А наседка зарылась в
пыль у крыльца и, время от времени поднимая голову, чуть слышно