"Уве Тимм. Открытие колбасы "карри" " - читать интересную книгу автора

моряк. Сидят и шушукаются. Наверняка познакомились где-нибудь в гостях на
танцах, официально-то ведь они запрещены. Больше никаких общественных
увеселений, когда сражаются отцы и сыновья. И погибают. Каждые шесть секунд
гибнет один немецкий солдат.
Но отдыхать нельзя запретить, как нельзя запретить радоваться жизни,
смеяться, и именно теперь, когда так мало поводов для смеха. Страж
бомбоубежища даже подался немного вперед, чтобы узнать, о чем они говорят.
Но что он услышал? Пост управления, склад с картами, отдел навигационных
карт. Бремер рассказывал ей шепотом о роли навигационных карт, которые,
скатанные трубочкой или сложенные книжкой, должны быть пронумерованы и
расставлены по алфавиту, чем он и занимался в Осло при штабе адмирала, он
должен был сличать карты или заменять старые новыми.
И упаси тебя Бог что-нибудь перепутать! Потому что карты обязательно
должны соответствовать истинным позициям; он наносил на карту места
нахождения сторожевых кораблей и, что важнее всего, расположение минных
полей при входе в гавань и вдоль фарватера. Иначе может произойти то, что
случалось уже не раз: немецкие корабли напарывались на собственные мины. У
него вовсе нет желания покрасоваться, но его работа действительно
небесполезна, и вот теперь, после проведенного в Брауншвейге отпуска, вместо
Осло его направляют в противотанковое соединение. "Понимаете, - говорил
он, - я моряк". Она согласно кивнула. Он не сказал: "Я не умею воевать на
земле, это чистое безумие". Он не сказал: "Они хотят в последнюю минуту
просто бессмысленно загубить мою жизнь". Он не сказал этого не только
потому, что был мужчиной, к тому же солдат не имел права произносить такое
вслух, а потому, что неблагоразумно говорить подобные вещи тому, кого ты
совсем не знаешь. Все еще были фольксгеноссен*, соотечественники, которые
могли донести за пораженческие мысли. Он, правда, не углядел на ее костюме
партийного значка. Но в эти дни он встречал его все реже и реже. Его носили
под пальто или прикрывали шалью.
______________
* Обращение, принятое в фашистской Германии.

Внезапно до них донеслось далекое глухое жужжание и разрыв где-то
глубоко в земле. "Это в порту, - сказала Лена Брюкер. - Они бомбят убежище
для подводных лодок". Далекий приглушенный отзвук взрывающихся бомб. Затем -
совсем близко - еще взрыв, толчок, погасло аварийное освещение, еще толчок,
земля содрогнулась, дом, бомбоубежище раскачивало, точно корабль в море.
Кричали дети, Бремер тоже вскрикнул. Лена Брюкер обняла его за плечи. Бомба
угодила где-то рядом, не в этот дом.
"На корабле хоть видишь самолеты и как падают бомбы, - сказал он словно
оправдываясь, - а тут немного неожиданно".
"Но к этому привыкаешь", - сказала Лена и убрала руку с его плеч.
Страж бомбоубежища осветил фонариком стальную дверь. Луч света
скользнул по сидевшим людям, укутанным в одеяла, казалось, их занесло
снегом. С потолка, не переставая, сыпалась штукатурка и сеялась пыль.
Через час прозвучал отбой. Тем временем пошел мелкий спорый дождь. На
улице, всего в нескольких метрах от дома, зияла громадная воронка, глубиной
в три-четыре метра. Наискосок от нее горели крыша и верхний этаж какого-то
дома. Женщины тащили из нижнего этажа кресло, одежду, напольные часы, вазы,
на тротуаре уже стоял маленький круглый стол, на нем лежало тщательно