"Уве Тимм. Ночь чудес " - читать интересную книгу автора

лезли, карабкались, пока окончательно не выдохлись. Конечно, я худо-бедно
приспособился к нашей системе, хотя случались иногда трения. Но у меня-то не
было в жизни такой ситуации, в какую угодил мой друг Роглер, мне не
приходилось заниматься подготовкой картофельной выставки.
Запищал мобильник. Розенов заговорил с кем-то о пятикомнатной квартире
в старом жилом фонде, пригодной под офис и для сдачи в аренду. Произносились
слова: паркет, дуб, кафельные печи, лепнина, амуры на потолке, внутренний
дворик. Пока Розенов разговаривал, я соображал, как бы мне вклиниться в его
оправдательный монолог и снова навести на тему картофельного архива.
- Договорились. Нормально. Зайду примерно через час. - Он положил
телефон на стол. Я поспешно спросил:
- Какая же в картофеле политическая компонента?
- Какая?... Гм... - Он посмотрел на меня, мелкими глоточками отпивая
минеральную. - Роглер иногда просто выходил из себя, его бесило, что из-за
всевозможных директивных указаний чиновников значительно сократилось
количество сортов этого овоща. Унификация как путь рационализации в
экономике, конечно, дает выгоды, но с эстетической точки зрения ведет к
потерям - вкус остается неразвитым. Это не моя мысль - Роглер так говорил.
Социалистическая картошка становилась все хуже и хуже, селекция пришла в
упадок, честно говоря, картошку стало невозможно есть. Скверные условия
хранения, длительные перевозки по никуда не годным железным дорогам опять же
не шли ей на пользу. Роглер, так сказать, ратовал за неуклонную приватизацию
вкуса. Понятно, что вскоре он преступил границу того, что было дозволено
партийным руководством. Выставку, о которой он хлопотал, никто не запретил -
ее просто не разрешили провести. Между прочим, я знал предшественника
Роглера на его должности, это был верный лысенковец. Он все доказывал, что
дорогой товарищ Сталин дал биологам ценнейшие указания о том, как вывести,
представьте, морозоустойчивую картошку.
Я недоверчиво засмеялся.
- Серьезно. Они хотели доказать, что картофелеводы страны социализма
впереди всей планеты, ибо трудятся в обществе, которое по всем статьям
превосходит прогнивший империалистический строй, а значит, и картошка в ГДР
лучшая на свете.
- Мне казалось, Лысенко - фигура комическая.
Розенов неторопливо прожевал кусок колбасы, проглотил.
- Согласен. Но если рядом с Лысенко поставить кое-кого с пистолетом в
кобуре, шут гороховый мигом превращается в маститого ученого. Должность,
которую занимал верный лысенковец, Роглеру дали, когда тот ушел на пенсию.
Как раз началась так называемая "оттепель". Сталин упокоился, как
Белоснежка, в хрустальном гробу, усы его, правда, не переставали расти. А
мой друг Роглер в своей картофельной области вознамерился претворить в жизнь
идею социализма с человеческим лицом. - Розенов засмеялся, но странным,
невеселым смехом, и смахнул слезу. - Трижды три года работы. - Он глубоко
вздохнул. - Роглер при каждой смене партийного курса все начинал сначала, а
курс менялся каждые три года. Но наконец мой друг уперся - наотрез отказался
в очередной раз изменять концепцию выставки. Его оставили в покое, несколько
лет он тихо работал себе, работал, работал... И тут пала Берлинская стена.
- Почему же он в это время не попытался организовать выставку на
Западе?
- Он пытался. - Розенов отодвинул тарелку. - Вступил в контакт с одной