"Антти Тимонен, Константин Еремеев. Озеро шумит (Рассказы карело-финских писателей) " - читать интересную книгу автора

Намолчались, нахлебались, успокоились. Лицо у Овдокки Никитичны
подобрело и глаза засветились прежними задорными огоньками.
- Давай-ка, пяйвяне каунис, угольков горячих в самовар подбросим, а то
он уже не шумит. У потухшего самовара сидеть да беседовать - мало радости...
А счастливая я была! Только счастье мне случайно досталось.
- Расскажи, Никитична, о своем этом случайном счастье, - взмолилась я.
- Всему свой черед, - степенно ответила она. - Вот тебе невестка
порошков оставила. Выпей с чайком. Потом блинков поешь. А то подожди-ко, я
рыбник с ряпушкой разрежу. Вишь ты, какая квелая, ничего не ешь. А я,
благословясь, ем-поедаю, хоть и денег не наживаю, да и без дела не сижу. Вот
сейчас щи в печку поставлю, до вечера горячими будут. А завтра воскресенье,
невестка калиток напекет. Деревенская наша пища не хуже городской. Она всем
по вкусу, на каждого угодит. Вот мы с тобой, пяйвяне каунис, отпорядничаемся
и заляжем на спокое. Я - на печку, ты - на кровать. Хватит нам времени, до
вечера все мои счастья да несчастья по полочкам разложить. Сын да невестка
под вечер только явятся. Она в конторе работает, на лесопункте. Он - в
гараже. Маются из-за меня, а ведь в поселке-то квартиру давно бы дали. А мне
от печки родимой не хочется трогаться.
Лукаво ухмыльнувшись, она добавила:
- Скоро и им на отдых уходить придется. Оба до пенсии последний годок
отрабатывают. У сына да дочки внуки большие. Правнуков у меня пятеро. Только
и внуки, и правнуки далеко от родного гнезда. Но залетают к нам, не
забывают, особенно в летнюю пору...
Вдвоем мы быстро управились с несложными хозяйственными делами,
улеглись в теплом, полутемном закутке. И словно листы старой книги,
зашелестели тихие слова рассказчицы, повествующей о том, что было
давным-давно в нашем суровом северном крае...

- Родилась я не здесь, а за три версты отсюда, в такой же маленькой
деревушке. Теперь ее и в помине нет. Во время войны финны сожгли, а как
жители с эвакуации вернулись, построились на новом месте, поближе к
столбовой дороге.
Не было, пожалуй, на родимом местечке беднее нашей семьи. Отец в
молодости еще надорвался, бревно тяжелое поднял, чтоб перед женитьбой избу
свою поправить. К венцу пошел с грыжей, да так век свой охал, да болел,
ворожеям в ноги кланялся, с последним пятаком расставался. От того и смерть
пришла к нему ранняя. Ни силы, ни ловкости, ни сноровки не было.
Маменька родная на своих плечах нас, двух сирот, поднимала. И раньше
старости согнулась от тяжкой ноши. Да что говорить, немало пожилых женщин в
наше время ходили кочергой, разогнуться не могли. Умрет, бывало, такая
страдалица, покойницу в горячей воде попарят, а потом разгибают так, что
косточки трещат. Иначе в гроб не уложить. А почему такая беда приключалась?
С малолетства девочка нянчит ребят, то своих братьев да сестер, то чужих.
Семилеток в няньки поряжали, в чужие люди отправляли. Идет такая горемычная
нянюшка, несет на руках ребенка чуть полегче себя, сгибается как тростинка
на ветру. А обутка, одежда какая у нас была, не помнишь? На лужах ледок, а
мы через лужи босиком, скок да скок! Чуть подросла девчонка - на покос иди!
А пожни у нас по болотам, по колено в воде стоишь, косой-горбушей машешь,
комаров да мошку отфыркиваешь. От стоячей болотной воды да тины ноги опреют
между пальцами до голого мяса. Натолкешь сушеной сосновой коры, подсыпешь