"Анна Александровна Тимофеева-Егорова. Я Береза, как слышите меня? " - читать интересную книгу автора

всем великолепии цирюльного искусства и ахнула:
- Где же твои косы, Нюрочка?
- В парикмахерской остались, тетя...
Соседка взяла ножницы, подстригла мою завитушку на лбу, расчесала -
получилась челочка.
- Вот так лучше, - сказала она и ушла, а я опять села за задачки.
Вечером, перед приходом брата, Катя выпроводила меня к Томке:
- Иди, посиди у Фроловых, а я Васю подготовлю.
И подготовила. Когда я заявилась домой, брат сердито посмотрел на меня,
ухватил за ухо и начал трепать да приговаривать:
- Ах, ты негодница! Самовольница! Надо бы тебя бритвой побрить!.
От наказания меня спас Юрка. Увидев такое надругательство над своей
любимицей, услышав мой неистовый рев, он громко заплакал, скатился с дивана,
поднялся на еще неокрепшие ножки и сделал первые шаги в его жизни - в мою
сторону, защищать!
Мир в доме был восстановлен. За ужином Катя даже сказала:
- Вася, посмотри-ка на нее - а ей идет челочка...
Зимой в нашем дворе залили каток. Привязав веревками самодельные
деревянные коньки к валенкам, мы даже выписывали на льду какие-то фигуры.
Побывала я в цирке - выступал сам дедушка Дуров. Сводил меня брат и в
Большой театр. Помню, шла опера Бородина "Князь Игорь". Я не понимала тогда
ни музыки, ни пения, но половецкие пляски и арию князя Игоря запомнила на
всю жизнь.
Забегая вперед, скажу, что однажды мне придется слушать эту арию в
плену у гитлеровцев. Пленный итальянец Антонио будет ее петь для синьорины
Анны, пока немцы не расстреляют его. Годы спустя, когда у меня родится
второй сын, я назову его в честь русского князя - Игорем...
Так, со всякими разностями, открытиями, восторгами отроческого
возраста, прошла моя первая московская зима.
Нарекли Егором
На лето нас с Юркой отвезли в деревню.
Мама, узнав, что внук не крещеный, решила исправить этот
непростительный грех, и в тайне от сына и невестки окрестила Юрку в церкви и
нарекла Егором. Когда брат с женой приехали в отпуск, то из каких-то
источников узнали о крещении их сына. Вася рассердился на маму и стал ей
выговаривать, что вот уже двенадцать лет Советской власти, а она все тянет
назад. Невестка же, мать Юрки, перевела все в шутку, долго смеялась, и все
еще и еще раз просила рассказать, как крестили ее сына, и как он не хотел
вылезать из купели, бил руками по воде, брызгался и весело смеялся.
Когда отпуск у брата окончился, в Москву они уехали без меня. Мама
воспротивилась моему отъезду:
- Нечего там в Москве баклуши бить. Пусть здесь ходит в пятый класс,
хотя и далековато - пять километров туда, да пять обратно, по бездорожью...
Но ничего, выдюжит. Сказывали, что Ломоносов с Севера из Архангельска за
грамотой в Москву пешком пришел.
- Так то Ломоносов - отозвался брат. -Мы ведь тоже ходили и теперь еще
ходят в начальную школу с первого по четвертый класс за четыре километра от
нашей деревни да в любую погоду.
- А старики рассказывали, что раньше-то в нашем Володове была своя
школа и свой учитель, который учил крестьянских ребятишек грамоте еще до