"Лев Тихомиров. Монархическая государственность " - читать интересную книгу автора

орудие ее.
Вопрос теоретически важнейший, а практически наиболее запутанный - это
именно вопрос: 1) об отношении нации и Верховной власти, с одной стороны, и
2) об отношении Верховной власти и правительства.
Так при определении характера Верховной власти державное значение
постоянно приписывается то самому государству, то даже правительству.
Государство, говорят, порождает явление правительства и подданных.
"Даже в самой полной демократии, - замечает Блюнчли, - где эта
противоположность, по-видимому, исчезает, она в действительности все-таки
существует. Народная община афинских граждан была правительством, а
отдельные афиняне по отношению к ней подданными. Где нет облеченного
авторитетом правительства, где подданные отказали в политическом
повиновении, при чем каждый делает что хочет, словом, где анархия, там
прекращается государство" ("Общее государственное право").
Что тут верного? Факт некоторого владычества и некоторого подданства.
Но кому принадлежит первое и кому второе? В этом отношении анализ Руссо
[Contrat Sociale [8], кн. VI] был гораздо точнее, нежели анализ Блюнчли.
Подданство относится собственно к верховной власти. Есть существенная
разница между Souverain (Верховная власть) и Gouvernement (правительство).
Народная община, Афин была именно Souverain, и только потому отдельные
граждане были подданными ее.
Вообще члены государственного союза суть подданные только в отношении
Верховной власти, в отношении же правительства они суть граждане, ибо имеют
свои права и свои обязанности, точно так же, как правительство имеет свои
права и свои обязанности. В обоих случаях права и обязанности определяются
Верховной властью, а правительство - есть не более как орудие управления,
само по себе никакой самостоятельной власти не имеющее и пользующееся лишь
теми полномочиями, какие ему дарованы Верховной властью.
Таким образом нельзя никоим образом смешивать Верховную власть с
правительством, и следует даже заметить, что сама идея управления,
свойственная той или иной форме Верховной власти, должна быть лишь с большой
осторожностью определяема по наличной в данную минуту системе управления.
Ибо система управления обусловливается не одной внутренней логикой данной
формы Верховной власти (например, монархии или демократии), но также
обстоятельствами более или менее посторонними ей и даже противоречащими ей.
Отношение между правительством и Верховной властью вообще принадлежит к
числу любопытнейших вопросов политики. Верховная власть есть проявление
принципа, идеи. Правительство есть создание практических условий, условий
времени и места. В принципе и в идеале Верховная власть организует
правительство по собственной идее, т. е. применительно к содержанию своей
идеи. Но если эта идея не настолько ясна, чтобы допустить такую организацию
в достаточно чистом виде, или если практические условия несовместимы с
организацией правительства на основе данного принципа, то в организации
правительственной могут появиться силы и принципы даже прямо враждебные
данной форме Верховной власти. В таком положении была, например, французская
демократия в конце XVIII века. В таком положении находятся в настоящее время
многие монархии. Во всех таких случаях правительство, организуемое Верховной
властью, может стать даже орудием переворота, ниспровержения этой Верховной
власти, ибо, действуя в духе какой-либо другой формы правления,
правительство становится могущественнейшим ее пропагандистом в умах нации и