"Лев Тихомиров. Монархическая государственность " - читать интересную книгу автора

состоянии жизнедеятельности, в состоянии развития, точно так же, как нельзя
развиваться, не сохраняясь в типе" [15].
"Либеральные реакционеры", закрепившиеся окончательно и бесповоротно на
позициях 60-х гг., не могли себе представить иного развития, кроме как по
пут европейского эгалитарного "прогресса", все другие способы развития
казались им "застоем", "возвратом к прошлому" и т. д. Тихомировские идеи
просто не укладывались в примитивные мозги, устроенные по либеральному
шаблону (впрочем, как и в мозги тех традиционалистов, для коих традиция
отождествлялась с тем, что "велело начальство"). На обвинения критиков,
утверждавших, что его "идеалы в прошлом". Лев Александрович отвечал: "Нет,
нисколько. Мои идеалы в вечном, которое было и в прошлом, есть в настоящем,
будет в будущем. Жизнь личности и жизнь общества имеет свои законы, свои
неизменные условия правильного развития. Чем лучше, по чутью или пониманию,
мы с ними сообразуемся, тем мы выше. Чем больше, по ошибке чувства или
разума, пытаемся с ними бороться, тем больше расстраиваем свою личность и
свое общество. <...> всегда были и яркие, так сказать "идеальные",
проявления жизненной силы личности и общества, всегда были и, полагаю, будут
проявления падения разложения, бессилия. В прошлом, в настоящем и в будущем,
я с одинаковой любовью останавливаюсь на проявлениях первого рода, с
одинаковой грустью и порицанием на втором. Идеалы же мои в смысле желаний,
относительно будущего, конечно, в том, чтобы видеть в нем возможно большее
торжество жизненных начал. "Реакционно" же такое мое воззрение или
"прогрессивно" - право, меня это ни на одну йоту не интересует" [16].
В своем мировоззрении, в своих общественных и религиозных идеалах
Тихомиров был продолжателем того направления русской общественной мысли,
которое было начато славянофилами 40-х гг. (Хомяков, И. В. Киреевский,
Аксаковы, Самарин). Еще находясь в эмиграции, Лев Александрович писал О. А.
Новиковой (26 октября 1888 г.): "У меня давно явилось убеждение в
безусловной справедливости некоторых основ славянофильства. <...> я без
сомнения близок к славянофильству", уточняя, однако, что не может "себя
зачислить ни в какое отделение", ибо "есть вещи, на которые Аксаков не
обращал внимания (тем более Хомяков) и которые очень важны..." [17].
Тихомиров не хотел быть (и не сделался) эпигоном старого славянофильства,
ведь "национальное самоопределение не застыло на славянофилах. Многое, что у
них было смутно, осложнено "западническими" влияниями, уясняется после них"
[18]. Лев Александрович внимательно изучал новые фазисы русской самобытной
мысли, выразившиеся творчеством Достоевского, Н. Я. Данилевского, М. Н.
Каткова, П. Е. Астафьева и особенно К. Н. Леонтьева. Он выбирал из их идей
те, которые, по его мнению, развивали и углубляли славянофильские основы.
Как мне представляется, Тихомирову удалось в своих трудах (прежде всего в
"Монархической государственности") осуществить творческий синтез русского
традиционализма (по крайней мере в области социально-политической теории)
соединяя воедино казалось бы несоединимых мыслителей путем отсечения их
"крайних", односторонних суждений. Еще раз повторю, получился именно синтез,
а не эклектическая каша, и в его создании, вероятно, главная заслуга Льва
Александровича перед отечественной культурой.


***