"Джим Томпсон. Кидалы" - читать интересную книгу автора

Войдя в столовую, она устремилась прямиком к длинной стойке. Смущенно
краснея, пытаясь не оборачиваться на тех, кто мог смотреть в ее сторону.
Несколько раз, и не только в этой столовой, она была вынуждена сесть за
столик с другими посетителями. Этот опыт был для нее болезненным и тяжелым.
Мужчины - студенты и лаборанты - отпускали шуточки, которых она не понимала:
ее запас идиом был весьма ограничен, и потому Кэрол никогда не знала
наверняка, что им ответить. Остальные сестры вели себя с ней приветливо и
дружелюбно. Но между ними была пропасть, которую способно преодолеть только
время. Она не говорила, как они, не думала, как они, делала все по-своему, а
такое поведение они могли расценить как критику в их адрес.
Кэрол взяла с прилавка поднос, столовые приборы и принялась изучать
окутанные парами блюда. Тщательно взвесив все за и против, она выбрала, что
будет есть.
Картофель с подливкой стоил восемь центов. Значит, двойной заказ будет
стоить пятнадцать. На пенни меньше.
- Двойной заказ? - рассмеялась толстая подавальщица. - Вы имеете в виду
двойную порцию?
- Да, двойную порцию. Получается пятнадцать?
Женщина помедлила, с таинственным видом оглядевшись вокруг:
- Сделаем так, солнце. Пусть это будет стоить столько же, сколько одна
порция, хорошо? Просто зачерпну чуть побольше.
- Вы можете так сделать? - Глаза Кэрол благоговейно округлились. - И у
вас не будет неприятностей?
- У кого? У меня? Ха! Здесь я хозяйка, солнце!
Раз так - ладно, подумала Кэрол. Это не воровство.
Совесть ее не грызла, и она не отказалась от двух дополнительных
сосисок, которые женщина положила под заказанные ей колбаски с кислой
капустой.
У прилавка с десертами она задержалась, позабыв на время о
бережливости. Может, позволить себе струдель? И вдруг она услышала, как на
том конце толстуха сказала другой подавальщице:
- Наша кошерная детка умнет это за пять секунд.
- Задарма, это конечно. Эти евреи так и продвигаются.
Кэрол на секунду замерла. Потом заплатила за еду и на негнущихся ногах
поплелась с подносом к столику в дальнем конце зала. Она села и начала
методично жевать, заставляя себя глотать вдруг ставшую безвкусной пищу, пока
та снова не стала вкусной и желанной.
Так она и жила. Делала то, что должна была делать, и принимала вещи
такими, как есть. Обычно по прошествии некоторого времени все казалось не
так уж плохо, а если время не помогало, то она утешалась мыслью, что все
могло быть еще хуже. И почти все оказывалось не так плохо. Есть лучше, чем
голодать, жить лучше, чем быть мертвым.
Даже фальшивое дружелюбие было лучше, чем вообще никакого. Люди должны
уметь хотя бы немного притворяться. Ее друзья и родственники, такие же
иммигранты, как она, не всегда утруждали себя притворством.
Она приехала в Соединенные Штаты к родственникам, тете и дяде, которые
покинули Австрию перед аншлюсом. Став к тому времени вполне обеспеченными
людьми, они взяли ее к себе в дом, предоставив ей на время статус дочери. Но
с определенными оговорками: она должна была стать одной из них, жить, как
они, не возвращаясь в воспоминаниях к тому, что было раньше. Но Кэрол не в