"Джим Томпсон. Неудачник" - читать интересную книгу автора

единственными служащими собственно магазина. Все остальные получали
жалованье от владельцев концессий, снабжающих магазин различными товарами.
Аудитором был Карл Фрэммих. На нас с Карлом лежала обязанность вести
счета поставщиков - отделов бакалеи и одежды, стойки с косметическими
товарами, автомата по продаже сливок, парикмахерской, ресторана и с дюжины
разных других отделов нашего универсального магазина. Мы собирали у них
данные о поступлении денег и помогали заведующим отделами во всех
затруднениях.
Отдел жалоб? Это были мы. Отдел продажи в рассрочку и поступления
взносов? Тоже мы. Вопросы персонала, покупки товаров, выплаты зарплаты? Вы
сами догадываетесь. Все, чем никто не хотел заниматься, - а клерки
занимались только продажей, - передавалось на исполнение аудитору и его
помощнику. Короче говоря, вскоре работы у меня было по горло, и по большей
части я даже не соображал, что делаю и почему.
Карл Фрэммих... Это был один из самых странных и непонятных мне людей.
По сравнению с Карлом мой старый приятель Элли Иверс был заурядным до
тошноты человеком. Выглядел Карл как настоящий дьявол, в самом буквальном
смысле этого слова. Он был воплощенным Сатаной и обладал присущим дьяволу
цинизмом, через каждые три слова извергая богохульства и непристойные
ругательства. И при этом у него был ангельский голос - нежный, тонкий
голосок пятилетнего мальчугана, который так шепелявит, что зачастую его
просто невозможно понять.
"Томфшон, - говорил он мне, - принеши щюда шертов грофбух, и мы ф тобой
подведем баланш этого проклятого щю-киного фына". Или: "Томфшон, ди вниш и
шкажи этому ошлу помощнику иж отдела "От швадьбы до младенфа", подвешти
итоги, или я шам шпушюфь и выколочу иж него фше можги!"
Несмотря на мои собственные промахи в смысле выпивки, я всегда считал,
что в состоянии опьянения человек не может работать. Но, утверждая это, я в
уме допускаю лишь одно исключение - шепелявого, страшного на вид Карла
Фрэммиха. На протяжении трех месяцев нашего сотрудничества Карл постоянно
был мертвецки пьян. Он являлся на работу, уже порядочно выпив, и продолжал
пить весь день. Он пил все - от чистого спирта, если удавалось его достать,
до лошадиной мази и "тоника для дам", если терпел неудачу со спиртом.
Спотыкаясь, он поднимался утром по лестнице с торчащими из всех
карманов бутылками и делал отчаянный рывок к своему столу. Иногда ему
удавалось достичь его с первой попытки, но чаще он промахивался и врезался в
стену или растягивался на полу. А однажды он чуть не вылетел в окно. Но как
бы трудно ему ни приходилось в этот момент вожделенного стремления к
рабочему месту, он никогда не разрешал мне помочь ему.
- Нужно как шледует упражняшша, - важно заявлял он. - А не привыкать к
пошторонней помофи. Вшегда шледи, чтобы тебе не помогали, Томфшон, и будешь
в порядке.
Усевшись, Карл редко вставал из-за стола в течение дня... а наш рабочий
день тянулся обычно часов по двенадцать. Он абсолютно ничего не ел. Не ходил
в туалет. Когда ему это требовалось, он просто разворачивал стул,
подтягивался на локтях и выпускал струю прямо в окно, которое выходило в
тупичок, где располагалась стоянка для машин. Естественно, люди частенько
жаловались на столь оригинальную его привычку. Клиенты постоянно ворчали,
что освобождение мочевого пузыря Карла наносит серьезный вред краске их
автомобилей, а один парень заявил, что моча проела в капоте его машины