"Джим Томпсон. Неудачник" - читать интересную книгу автораинформации, и все письмо было написано в напористом и даже оскорбительном
тоне. Исходя из его содержания, никто не поверил бы, что мы прекращаем торговлю и остаемся в деле только ради "оказания услуги добропорядочным жителям Линкольна" и что мы беспокоимся только о том, чтобы оставаться их друзьями. - Письмо написано в самом дурном стиле, - сказал я Даркину. - И если уж оно не вытолкнет нас из бизнеса, то ничто другое нам не страшно. - В самом деле? - встревоженно спросил Даркин. - Ты действительно так думаешь, Джим? Ты говоришь это не только потому, что это он его написал? - Более откровенной халтуры мне не приходилось читать, - подтвердил я, - и можешь передать этому кретину мой отзыв. - М-да, - расстроенно протянул Даркин. - Тебе лучше знать, ты у нас авторитет в этом деле. Может, мне стоит... Покинув меня, он прямохонько направился к управляющему и почти слово в слово сообщил этому милому джентльмену мое мнение о его письме. И когда потрясенный управляющий открыл рот и чуть не рухнул наземь от удара, Даркин предложил поручить мне написать "настоящее хорошее письмо". Наконец управляющий обрел голос и начал осыпать всех нас проклятиями. Он орал как ненормальный на Даркина. Потом призвал меня и всыпал нам обоим по первое число. Он нам покажет! Он научит нас, как насмехаться над его письмами! Он оформит заказ в типографию на десять тысяч писем - десять вместо пяти, как он прежде собирался! И мы - Даркин и я - должны будем все десять тысяч вложить в конверты, потом их надписать, запечатать и проштемпелевать! И делать это мы будем в свободное от работы время, и пусть только кто-нибудь посмеет помогать нам! И пусть мы не надеемся, что нам за Выпалив в нас заключительным залпом ругани, он нас выгнал. Отослал в типографию срочный заказ и в тот же вечер получил тысячу экземпляров своего письма. И остаток недели и половину следующей мы с Даркином работали день и ночь. Разумеется, я весь кипел от ярости. Но Даркин, как это ни странно, казался совершенно спокойным. Он оставался по-прежнему вежливым и почтительным с управляющим. Собственно, чем больше тот оскорблял и унижал его, тем более почтительно держался Даркин. Идея управляющего заключалась в том, чтобы "сбить город с ног", нанести ему такой удар, что "все будут потрясены до самых печенок". Поэтому нам было приказано накапливать готовые письма, а не рассылать по тысяче за один раз. Он внимательно следил за тем, как продвигаются у нас дела. Заметив, что работа приближается к концу, в тот вечер он остался с нами, хотя, естественно, не для того, чтобы помочь. Злорадно усмехаясь, он наблюдал, как мы упаковывали письма в коробки и грузили их в машину Даркина. - Думаю, я вас проучил, - издевательски ухмыльнулся он, когда работа была закончена. - А теперь забирайтесь в машину и постарайтесь отправить их еще до полуночи! Покатываясь от смеха, он, довольный собой, уехал. Даркин сказал мне, чтобы я шел домой, что он сам отправит письма. Я возражал, желая ему помочь, и в первый раз он проявил по отношению ко мне резкость. Обойдется и без меня, заявил он. Он сам обо всем позаботится. Я пошел домой. Он уселся в свой автомобиль и уехал. Только на следующий день я узнал причину его необычного поведения. Как всегда, я сидел за кассой, когда к окошку подошел тихий, |
|
|