"Джим Томпсон. Сейчас и на земле" - читать интересную книгу автора

так, что будет сладко и вкусно, язык проглотишь. И спаться будет лучше,
когда чем-нибудь горяченьким подзаправитесь.
Ну... крем-сода дело другое. Мы подогрели еще кастрюльку молока и
разлили в три стакана. А мама каждому подлила из бутылочки с сиропом - по
трети бутылки. Бутылочка-то крошечная, и мама ничего лучшего придумать не
могла. Папа потом говорил, что она правильно сделала и что мерзавца
Джонсона надо было выпороть при всем честном народе. Только в тот вечер
папы не было.
Смутно, словно сквозь дымку, помню какие-то переходы, по которым
бежал, и белое личико перед глазами - белое личико с длинными черными
волосами и предостерегающие, полные ужаса глаза, не мигая смотревшие перед
собой, словно невидимые пальцы насильно удерживали веки, не давая им
закрыться. А когда я увидел это личико, я пустился бежать, и мне полегчало.
Я брел каким-то подземным коридором, привлекаемый каким-то запахом,
звуком, видением, не знаю толком, чем именно, но противиться этому не было
сил. Дохожу до пробитой арки, а там, за аркой, заливается смехом девчушка и
тянет ко мне ручонки. Джо. Джо тянула ручонки и пыталась схватить меня.
Да-да. Я не ошибся. Это была Джо. Это было лет за пятнадцать до ее
рождения, но я сразу понял, что это была Джо, а она знала, что я ее отец. Я
спросил:
- Где мама?
А Джо засмеялась и говорит, качая головой:
- Ее здесь нет, иди сюда, поиграй со мной.
- Ладно, - говорю и делаю шаг к ней, а она наклоняется и чмокает меня
в руку.
А потом между нами выросла мама. Она ударила Джо и не переставая
хлестала ее. Джо кричала и звала меня на помощь, а я стоял как вкопанный,
не в силах пошевелиться от ужаса и печали и в то же время испытывая
какое-то удовольствие. Я так и стоял не шелохнувшись, пока мама до смерти
не забила Джо. Потом ма повернулась ко мне, чтобы я пропустил ее обратно по
проходу, и я послушно отошел в сторону и сам двинулся обратно, оставив
мертвую Джо там, в каморке.
Джо никогда не любила мою маму...
Это был большой белый павильон с маленьким круглым бассейном. Сильные
руки толкали меня в этот бассейн, а я не хотел прыгать туда, потому что там
было черно и страшно. Я все никак не мог понять, почему мама не спасает
меня, и я кричал ей, а десятки голосов вопили в ответ: "Он выбирается! С
ним все в порядке, миссис Диллон..."
Я открыл глаза. На маслянистой клеенке праздно высилась кружка черного
кофе. Я выпил. Я проспал тридцать часов кряду, на семь больше, чем Мардж.
Мама вышла из оцепенения сна, как только заверещала Фрэнки, требуя еще
молока.
А через несколько дней явился папа. Он приехал на такси, набитом
пакетами. Он привез новое пальто для мамы - она всегда его ненавидела, но
носила долго, - костюм для меня, платьица для Мардж, всем нам обувку (ни
одна пара не подходила по размеру), игрушки, часики, сласти, ржаной хлеб,
хрен, свиные рульки, сосиски и бог весть что еще. Мы с Мардж плясали вокруг
маминой кровати, смеясь, жуя и развертывая пакеты, мама лежала и натужно
улыбалась, а папа на все поглядывал, счастливый и гордый. Потом я заметил
черный саквояжик в папиных руках.