"Джим Томпсон. Сейчас и на земле" - читать интересную книгу автора

и мама стали вытаскивать из него осколки стекла. Мы все доставали и
выбирали, наверно, больше часа, так что глаза заломило от напряжения, а
когда наконец добыли несколько ложек очищенного от осколков солода, Фрэнки
проснулась, задрыгав ногами, так она всегда просыпалась. Она чуть не
вышвырнула нас с кровати. Уж не знаю, как мы усидели и не смешали все опять
в одну кучу. Только все это было впустую. Фрэнки просто разминалась перед
главным действием. С первым взбрыкиванием ночная рубашонка у нее задралась
и пеленки свалились... Мы еле успели подхватить газеты и проглотить
остатки. Вышло до того забавно, что мы все покатились со смеху, а мама
спрашивает, что нам теперь делать. Мардж, ей стукнуло тогда двенадцать,
сказала, что притащила из школы мел, так, может, размолоть его и смешать с
горячей водой, и будет что-то наподобие молока. Мама засомневалась. Мне
вообще в голову ничего не приходило. Фрэнки зашлась от плача, и смотреть на
нее без жалости нельзя было. Мама и говорит:
- Что, если я напишу мистеру Джонсону, а вы сбегаете и...
Мы с Мардж начали хныкать и канючить. Шпана догонит нас, если мы еще
раз нос высунем, и мы снова расколотим бутылку, к тому же мистер Джонсон
старый сукин сын и вот так, за здорово живешь, ничего не даст. У него по
всей лавке такие плакаты поразвешаны, что, мол, в долг не даем.
- Лучше тебе, мам, самой пойти, может, что выгорит.
Мама согласилась, что так оно, пожалуй, лучше. Достали мы ее старое
саржевое платье, шаль и какие-то домашние тапки, а Мардж, как могла,
привела в божеский вид ее волосы. Завернули Фрэнки в одеяльце и потащились.
Мы взяли Фрэнки потому, что мама не хотела ее оставлять, а мы с Мардж были
нужны, чтоб ее поддерживать.
Холодина стояла ужасная, наверное, от этого мать бил колотун. Да
только тут, конечно, не в холоде было дело. Вернее, не только в холоде. У
нее ноги так болели, что их на куски разрывало. До аптеки всего-то один
квартал, да квартал обратно, но я говорил, что с ногами у нее была беда, а
она еще держала Фрэнки, а что насчет питания, так она годами недоедала.
Молоко мы добыли. Джонсон нам бы шиш его дал, да там как раз случись
какая-то шлюха со своим хахалем - знатные клиенты; сидят себе потягивают
кока-колу и тоники, так ему перед ними ударить в грязь лицом не хотелось.
Он даже швырнул бутылочку успокоительного сиропа, ту, надо понимать, что не
успел на помойку выкинуть раньше. Под фирменной наклейкой торчала еще одна
маленькая, вернее, обрывочек: остальное оторвалось. Осталось три буквы:
"Опи...".
Приволоклись мы домой - и на кухню. Газ еще не отключили, сам уж не
знаю почему. Мама положила Фрэнки на стол и сама присела; Мардж и я
приготовили молоко и налили в бутылочку. Готов и сегодня побожиться, что
Фрэнки буквально из одеяла выпрыгнула и выхватила ее из наших рук. Сделала
большой глоток, выдавила: "Уф!" - и одарила нас эдакой самодовольной
улыбочкой, ну вылитый Гувер с картинки. А потом глазки у нее закрылись, и
она отвалилась. Мама говорит:
- Молоко такое отличное на вид, я, пожалуй, попробую. И вы, дети,
отведайте немного.
Вообще-то говоря, мы молоко на дух не переносим, всегда терпеть не
могли все, что нам полезно. Это, наверно, оттого, что толком ничего
хорошего и не пробовали.
- Но крем-соду-то из мороженого любите, - говорит мама. - Я приготовлю