"Джим Томпсон. Сейчас и на земле" - читать интересную книгу автора

своего отца. Ты и есть твой отец, только без его закалки. Тебя упекут в то
же место через годик-другой. Или не помнишь, как это было с отцом? Все как
с тобой. Точь-в-точь. Раздражительный. Взбалмошный. Занудный. А потом - да
что говорить. Сам знаешь. Ха-ха. Еще бы тебе не знать.
Интересно, они очень злобно обращаются с тобой в этих местах? А когда
впадаешь в ярость, надевают смирительную рубашку?
Ха-ха-ха. Тебе дадут ложку, чем есть, крошка. И деревянную миску. И
побреют наголо, чтоб шампунь сэкономить. А через месяц дадут варежки в
постельку... Ах, они тебя не заполучат? Папу-то они заполучили, а? Не они.
Это ты. Ты, и мама, и Фрэнки - вы его сдали. И помнишь, как все просто
было? Пошли, папа, выпьем бутылочку пивка и прокатимся маленько. Папа не
подозревал. Ему и в голову не могло прийти, что его собственная семья с ним
так поступит. Ах, тебе пришлось! Ну как же, конечно. И им придется. А ты и
не узнаешь, а узнаешь - поздно будет, как с папой. Помнишь его недоуменный
взгляд, когда ты эдак бочком вышел через дверь? Помнишь, как он колотился
об стену? Колотился, а потом его загнали в палату? Царапался? Помнишь его
нечеловеческий крик, который преследовал тебя до самой двери. Дрожащий
прерывающийся вопль: "Фрэнки, Джимми, мамочка, где вы? Мамочка, Фрэнки,
Джимми, вы вернетесь?" А потом он заплакал - так еще плачет только Джо. Да
еще Мак и Шеннон.
И ты.
- Мамочка, я боюсь. Мамочка, за... забери меня отсюда. За... забери...
меня... от... сюда! Мамочка... Фрэнки... Джимми. ДЖИММИ! Забери... меня...
от...
Я вскрикнул и зарыдал, голова моя дернулась вверх и шлепнулась в
вязкую кашицу дурноты.
- Иду, папа! Я тебя не оставлю! Иду!
Мама трясла меня за плечо, будильник на камине показывал полшестого.
Бутылка виски была пуста. Из-под вина тоже.
- Джимми, - говорит мать, - Джимми. Ума не приложу, что с тобой будет.
Я вскочил на ноги.
- Я сам знаю, - говорю. - Как насчет кофейку?


Глава 4

Я ничего не взял из дома на обед и протряс кофе, не пройдя и квартала.
Меня разбирал кашель, я давился и блевал, потом схватило живот и надо было
позарез добраться до уборной, но я боялся опоздать, поэтому шел не
останавливаясь. Вниз по холму еще куда ни шло. Словно спокойно стоишь и
перебираешь ногами, а тротуар сам движется под тобой. Но когда я добрался
до бульвара Пасифик, стало совсем скверно. Там, на Пасифике, шестирядное
шоссе, битком набитое рабочими авиазавода. И все торопятся на работу.
Большинство на каких-то рыдванах, совсем не таких, как на Западном
побережье, где машины повыше, но на тормоза трудно рассчитывать. И каждый
гнал, бампер к бамперу, чтобы первым прикатить к заводу. Время было еще
мало, но надо выезжать как можно раньше, иначе поставить машину будет
некуда.
Перейти шоссе при такой давке было нелегко, даже будь я в норме, а уж
сейчас... Не то чтобы я совсем ослабел и устал, хоть ложись и помирай. Вино