"Хантер С.Томпсон. Дерби в Кентукки упадочно и порочно" - читать интересную книгу автора

пьяного кошмара. Мои записи и воспоминания о Дне Дерби кое-где спутаны.
Но сейчас, смотря на большую красную записную книжку, которую я всегда
носил с собой, я более или менее понимаю, что произошло. Книжка кое-где
повредилась и помялась; некоторые страницы вырваны, другие измяты и
испачканы чем-то, что должно было быть виски, но вместе взятые, с единичными
вспышками воспоминаний, записи могут поведать нам историю. А именно:


Всю ночь до рассвета дождь. Никакого сна. Господи, начинается, кошмар
из грязи и безумия... Но нет. К полудню солнце припекает - идеальный день,
даже влаги не осталось.
Стэдман теперь беспокоится о пожаре. Кто-то сказал ему, что клабхаус
загорелся пару лет назад. Случится ли это опять? Ужасно. Быть запертым в
ловушку в местах для прессы. Холокост. Сто тысяч людей дерутся, чтобы
выбраться. Пьяные кричат в пламени и грязи, дико носятся обезумившие лошади.
В дыму ничего не видно. Трибуны агонизируют в огне, а мы лезем на крышу.
Бедный Ральф почти тронулся умом. Жестко бухаем.
Приезжаем на ипподром в такси, чтобы избежать этой ужасной парковки на
передних двориках домов, $25 за место, беззубый старик на улице с большой
табличкой "ПАРКОВКА" пропускает машины во двор. "Все нормально, пацан,
плевать на тюльпаны". Шухер на его голове, волосы торчат, как лес из тросов.
Тротуары полны людей, все двигаются в одном направлении, в сторону
Черчилль Доунс. Дети ходят с прохладительными напитками и попонами,
девочки-подростки в узких розовых шортах, много черных... черные парни в
белых фетровых шляпах с каймой из леопардовой кожи, копы разгоняют
образовывающиеся пробки.
Сборище заполонило много кварталов у ипподрома, очень медленно движемся
в толпе, очень жарко. На пути в лифт, ведущий к местам для прессы, в самом
клабхаусе, мы наталкиваемся на шеренгу солдат, все держат длинные белые
палки. Около двух взводов, со шлемами. Человек, идущий перед нами, сказал,
что они ждут появления губернатора и его тусовки. Стэдман смотрел на них
нервозно. "Для чего им эти дубинки?"
"Черные Пантеры", - сказал я. Затем я припомнил старого доброго
"Джимбо" из аэропорта и мне стало интересно, о чем сейчас он думает.
Наверное, очень нервничает; ипподром был переполнен копами и солдатами. Мы
протискивались через толпу, через множество входов, миновали загон, из
которого жокеи выводили лошадей и прогуливались рядом перед каждым рейсом,
так что игроки могли к ним хорошенько присмотреться. Пять миллионов долларов
будут сегодня на кону. Много победителей, еще больше проигравших. Что за
хрень. Вход к местам для прессы был застопорен людьми, пытающимися попасть
внутрь, кричащими на охранников, размахивающими странными пресс-картами:
Chicago Sporting Times, Атлетическая Лига Полиции Питтсбурга... их всех
поворачивали назад. "Давай, дружок, пропусти действующую прессу". Мы
протолкнулись через толпу и попали в лифт, затем быстро вверх, к бесплатному
бару. Почему нет? Получи и распишись. Сегодня очень жарко, чувствую себя не
очень, наверное из-за этой гнилой атмосферы. Помещения для прессы были
прохладными и просторными, много комнат, по которым можно было пройтись и
места на балконе для просмотра забегов или наблюдения за толпой. Мы получили
таблицу с участниками, и вышли наружу.