"Хантер С.Томпсон. Дерби в Кентукки упадочно и порочно" - читать интересную книгу автора

не давал никому смотреть на его непотребные художества, но по какой-то
извращенной причине он продолжал делать это. Получалось, что почти каждый,
кто видел или хотя бы слышал о его работах, исполнялся страхом и
отвращением. Он не мог этого понять. "Это шутка такая", - твердил он. "А
что, в Англии это нормально. Люди не воспринимают это, как оскорбление. Они
понимают, что я просто изображаю какую-нибудь их частичку".
"На хуй Англию", - сказал я. "Это Центральная Америка. Здешние люди
относятся к тому, что ты с ними делаешь, как к зверским, желчным нападкам.
Вспомни, что вчера вечером случилось. Я думал, что мой брат тебе голову
разбить собирается".
Стэдман с грустью покачал головой. "Но он мне понравился. Он произвел
на меня впечатление приятного, открытого человека".
"Слушай, Ральф, - сказал я. Давай не будем сами себя обманывать. Ты дал
ему кошмарный рисунок. На нем было лицо, как у монстра. Это очень плохо
отразилось на нервах брата". Я пожал плечами. "Какого дьявола, ты думаешь,
мы так быстро ушли из ресторана?"
"Я думал, что это из-за Мэйса", - сказал он.
"Какого Мэйса?"
Он осклабился. "Которым ты брызнул в метрдотеля, не помнишь?"
"Черт возьми, это был пустяк,- сказал я. Я не попал в него... и мы все
равно уходили".
"Но все попало на нас", - сказал он. Комната вся была в этом чертовом
газе. Твой брат чихал, а его жена обливалась слезами. У меня глаза два часа
болели. Когда мы вернулись в отель, я из-за этого не мог рисовать".
"Это точно", - сказал я. "Она выстегнула с этой штуки, не правда ли?"
"Она разозлилась", - сказал он.
"Да... ну, ладно. Будем считать, что мы оба тогда лоханулись", - сказал
я. "Но с этого момента давай будем поосторожнее, находясь рядом с людьми,
которых я знаю. Ты не будешь их рисовать, а я не буду брызгать на них
Мэйсом. Просто попробуем расслабиться и напиться".
"Ага, - сказал он. Превратимся в местных".


Было субботнее утро, день Больших Скачек, и мы завтракали в
пластиково-гамбургерном дворце под названием "Рыбно-мясная деревушка". Наши
номера были как раз через дорогу, в мотеле Brown Suburban. В мотеле была
столовая, но еда была настолько плохой, что мы уже не могли ее переносить.
Официантки выглядели так, как будто вывихнули лодыжки и мучались от этого,
они двигались очень медленно, стоная и проклиная "черномазых" на кухне.
Стэдману нравилось "Рыбно-мясное" заведение потому что там была рыба и
карофель фри. Я предпочитал "Французские тосты" - настоящие блины с густым
тестом, которые жарили до надлежащей плотности, а затем подавали с печеньем,
нарезанные в форме тостов.
После пьянки и отсутствия сна, нашей единственной настоящей проблемой к
тому моменту был вопрос о доступе в клабхаус. Наконец мы решили, что рвануть
напролом и украсть два пропуска, если понадобится, будет лучше, чем
пропустить часть действия. Это было последним вразумительным решением,
которое мы смогли сделать в следующие сорок восемь часов. С того момента -
почти что с начала нашего выдвижения к трэку - мы полностью потеряли
контроль над событиями и провели весь остаток выходных, барахтаясь в море